Укромный уголок - Анна Даунз (2021)

Эмили от неожиданности попятилась, налетела на пыльный столик и опрокинула на пол маленькое фарфоровое блюдо, которое разлетелось вдребезги.

— О нет! Боже мой! Мне так жаль! — Она поспешно присела на корточки и принялась подбирать осколки. Щеки у нее пылали от стыда.

Женщина шагнула вперед.

— Простите, я не хотела вас напугать, — сказала она низким, хрипловатым голосом.

— Нет-нет, я сама во всем виновата, — попыталась улыбнуться Эмили. — Становлюсь ужасно неуклюжей, когда нервничаю.

Зашелестела ткань, и до нее донесся сладкий летний аромат. Эмили, от смущения не решаясь взглянуть вверх, продолжила с неловким смешком:

— Не лучший способ произвести впечатление, правда? Я здесь меньше пяти минут и уже умудрилась нанести ущерб.

— Это всего лишь блюдо.

Пальцы с идеальным розовым маникюром столкнулись с неряшливыми ногтями Эмили — женщина взялась за тот же осколок фарфора.

— Со мной всегда так. — Эмили знала, что сейчас начнет трещать, как сорока, но ничего не могла с собой поделать. — То есть не всегда именно так. Не то чтобы я ходила и повсюду швырялась посудой. Хотя однажды я опрокинула целый поднос с едой в ресторане, но это чистая случайность — поднос был очень тяжелый, а я споткнулась о чью-то сумку.

С осколками разбитого блюда в руках она наконец-то решилась медленно поднять взгляд — и увидела загорелые ноги, подол белого хлопчатобумажного платья, невероятно тонкую талию, руки в темных пятнышках веснушек. Дальше следовали голые плечи, прозрачно-карамельная кожа груди, изящные ключицы, длинная, стройная, как у балерины, шея, четко очерченная линия челюсти, высокие скулы и короткие светлые волосы, уложенные волной на косой пробор.

Эмили выпрямилась. Женщина, стоявшая перед ней, была воплощенной Еленой Троянской. Последними подробностями портрета стали приоткрытые губы, свежие, как розовый бутон; ровные белые зубы, до невозможности длинные ресницы и миндалевидные глаза.

Женщина немного отступила, тоже молча оглядывая незнакомку. Когда молчание сделалось неловким, она улыбнулась:

— Должно быть, вы Эмили. Спасибо, что согласились так быстро приступить к работе. Мы действительно очень благодарны. Я Нина. Рада с вами познакомиться.

Она шагнула вперед, раскинув руки, и вдруг заключила Эмили в объятия, а та совсем растерялась, не зная, как на это реагировать. Сначала она чувствовала только тяжесть чужих рук на своих плечах и прикосновение ладоней к спине, затем откуда-то возникло странное, неведомое чувство, что Нина подталкивает ее к пропасти, и еще, по мере того как объятия все длились и длились, набирало силу чувство неловкости и дискомфорта. Осколки фарфора впивались острыми краями в ладони, пряди волос забились в рот. А потом Эмили стало казаться, что ее уже не подталкивают к бездне, а неумолимо тянут за собой, что Нина как будто повисла на ней всем телом, цепляется за нее, словно за единственный якорь в безбрежном океане.

Сквозь аромат шампуня с кокосовым маслом и дорогих свечей внезапно пробился еще какой-то запах, едва различимый, но неприятный. Не запах — вонь, как от куска мяса, долго пролежавшего на солнцепеке. И Эмили еще долго мерещилось, что этот запах остался на ее коже и в складках одежды, после того как Нина наконец отстранилась.

Глава четырнадцатая. Эмили

Эмили аккуратно переложила останки фарфорового блюда в подставленные «чашечкой» ладони Нины и стряхнула с пальцев мелкие осколки. Хозяйка с вежливой улыбкой повторила, что ей не за что извиняться, но щеки у девушки все еще горели от стыда. Пока Нина выбрасывала битый фарфор, Эмили прошлась по гостиной.