Осколки времени - Райса Уолкер (2015)

А потом я вспоминаю, что тот же самый человек держит мою маму и Кэтрин, и мне приходится подавить панику. Сейчас у меня нет времени думать об этом, и я отказываюсь даже представить себе сценарий, при котором мы не сможем их вернуть.

Кирнан первым нарушает молчание:

– Есть идеи, где может быть Саймон?

– Нет, – говорит Джун. Она смотрит на меня так, словно я загадка, которую она пытается разгадать. – Но он вернется сегодня после полудня. Я просила его подождать полных двадцать четыре часа, и было бы уже темно, но… ты же знаешь Саймона. Он никогда не слушает. Думаю, он вернется самое позднее к трем или четырем часам. Скорее всего, с ним будет Патрик. И я сомневаюсь, что он обрадуется тому, что ты работаешь с Пру, так как он, кажется, думает, что ты на его стороне во всей этой истории с расколом. На самом деле…

Она бросает взгляд на ванну, и ее голос затихает. О чем бы она ни думала, она решает не говорить этого.

– Я ни на чьей стороне. – Кирнан, должно быть, заметил, что Джун все время смотрит на меня, потому что он берет меня за руку и тянет на шаг вперед. – Джун, это Кейт.

– Я уже знаю ее имя, сынок. Просто пытаюсь понять, почему она здесь… и как она связана с почти точной копией того, что Саймон приковал наручниками к кровати в моей клинике.

* * *

Я не следую за Кирнаном в комнату. Даже не захожу внутрь здания. Это личное, между ним и… ней. Мне казалось, с моей стороны было диким вторжением в личную жизнь Кирнана просто увидеть выражение его лица, когда он понял, что именно имела в виду Джун. Будто все его сердце и душа отражались там, в его глазах.

И, честно говоря, я остаюсь здесь, потому что немного беспокоюсь о своем дальнейшем существовании. Кирнан сказал, что это не то же самое, что я и та дополнительная версия меня в библиотеке. То было ответвление, две версии меня из одной временной линии с одним и тем же ключом, которые пересеклись. Кейт внутри клиники (Кейт Кирнана) вообще не принадлежит к этой временной линии. Но на тот случай, если у нас с ней один и тот же ключ, и на тот случай, если Кирнан ошибается хоть в какой-то степени ошибается, я буду держать дистанцию.

Потому что на этот раз я – более поздняя версия. Если кто-то из нас исчезнет, чувствую, что это буду я.

Примерно в двадцати метрах от клиники расположен небольшой сад с двумя стульями и кованой железной скамейкой. Здесь, на скамейке, я чувствую себя немного более защищенной, чем на ступеньках клиники. Приземистые, бочкообразные пальмы окружают меня с трех сторон, вместе с пышными, тропически выглядящими кустами. Всюду щебечут птицы, и, хотя мне не видно воды, я чувствую ее запах в легком ветерке – слабый соленый привкус в воздухе. Я бы смогла насладиться, если бы не эта духота и жара. И если бы я не сидела с винтовкой на коленях, следя, нет ли Саймона и Конвелла.

Дверь клиники открывается, и Джун выходит с двумя стаканами апельсинового сока в руках.

– Я подумала, что тебе не помешает выпить здесь, на такой жаре, – говорит она. – В этом же самом месте в 1903 году июльское утро было бы в среднем градусов на пять прохладнее. Конечно, можно было и обгореть, но ничего похожего на то, что происходит сейчас. Я надеялась, что это может измениться с последним временным сдвигом, но брат Кир говорит, что Земле нужно некоторое время, чтобы исцелиться.

Рассмотрев поближе, я вижу, что это не апельсиновый сок… немного розовее и слаще.

– Папайя, – говорит она. – С добавлением еще нескольких фруктов. Это одна из немногих вещей, которую твоя близняшка может выпить, не ощущая тошноты.

– С ней все в порядке?