Зимняя жертва - Анна Гурова (2021)

Старец резко выбросил перед собой руку ладонью вперед. Между ним и Даргашем был очаг, но накху показалось, что его ударили прямо по раненой ключице. Что-то явственно хрустнуло. Горячая, раздирающая боль хлынула во все стороны, заполняя тело. Даргаш задохнулся и упал на колени, почти теряя сознание.

– Неблагодарный! – слышал он далекие голоса жрецов над головой. – Угрожать жрецу…

– Вот уж поистине змеиный сын!

– Зачем сохранять ему жизнь? Никто не знает, что он здесь, – и не узнает. Смотрите, он и так умирает. В мешок его да и в реку…

Даргаш глотал воздух, рука его хваталась за плечо, как будто пытаясь вырвать невыносимую боль и отбросить ее прочь из тела. Но пальцы лишь царапали рубаху. Боль рвалась наружу и наконец вырвалась, сметая границы сознания. Все, что он мог сделать, – это завыть… и завыл, пронзительно, по-звериному, сам изумляясь этому. «Это ведь не я», – успел подумать он – и больше ничего не помнил…

Когда Даргаш пришел в себя, он далеко не сразу понял, где находится и что с ним. В памяти остались какие-то сполохи – слепящие, почти выжигающие глаза, грохот и удушающий дым, чьи-то дикие крики и опьяняющий запах крови. Накх приподнялся и увидел, что лежит на пороге черного, выжженного чертога. Дым клубами выплывал в дверной проем над его головой и таял в темно-синем небе. Даргаш провел рукой по лицу и увидел, что рука тоже почернела. Его начало трясти невесть почему. Он встал на ноги и огляделся.

– Будь ты проклят… – послышался еле слышный голос откуда-то изнутри башни.

Даргаш оглянулся и увидел старого жреца. Тот лежал на полу возле очага, окровавленный, похожий на изломанную куклу.

– Мы спасли тебя, – прохрипел старик. – И чем ты отплатил? Ты погубил верных Господина Молний… Неужели ты не боишься?

– Я всегда готов к смерти, – ответил Даргаш, удивленно оглядывая разгромленную башню. Что же здесь случилось? Пожар?

– Тебе отомстят…

– Нашел чем пугать, – пожал плечами накх. – Желающих много – жди своего череда…

Он вдруг осекся, сообразив, что́ кажется ему неправильным. Попробовал осторожно двинуть раненым плечом, и лицо его застыло от изумления: повязка, державшая сломанную ключицу, исчезла. Ноющая боль слегка отдавалась при движении, однако это было дело знакомое – так болит старая, почти зажившая рана.

«Я, должно быть, умер, – догадался он. – Вот почему моя рана исчезла!» Ему вспомнились похоронные песнопения, которые распевали сестры Найи, провожая в посмертие старых накхов, что не удостоились гибели в битве. «Там, по ту сторону темноты, вас встретит Мать Найя и исцелит ваши раны, – пели они, – там глаза откроются, силы вернутся, боль прекратится…»

– Значит, так тому и быть, – прошептал Даргаш.

Невероятная усталость вдруг навалилась на него. Больше не думая, где он, за что его проклинает старик и куда подевались остальные жрецы, юноша опустился на закопченную овечью шкуру рядом с очагом и через миг уже крепко спал…

– …А потом я проснулся, – закончил рассказ Даргаш. – Это было сегодня около полудня. Я проспал ночь и день, а может, и еще полдня… Меня разбудил лютый голод. Тут я и догадался, что еще жив… Я нашел в башне немного еды и стал думать, что делать дальше. Как раз решил, что надо идти вас искать, – и тут ты…

Они стояли под горой, в тени башни. Солнце уже почти ушло. Янди слушала Даргаша с огромным любопытством.

– Не говори ничего царевне, – попросил он. – Я пока сам толком не пойму, что там произошло…

– Конечно! Зачем ей знать, что доблестный Даргаш из рода Афайя стал волколаком?

– Я? Оборотнем?!

– Я почти уверена. Тот укус Станимирова витязя-оборотня, едва тебя не убивший, – он же тебя и исцелил. Милостью волчьей богини ты переродился, Даргаш! Лучше такое держать в тайне, пока мы не полностью уверены…