Последний дракон - Йон Колфер (2020)

Верн сдал назад, убирая голову из горгульей ниши. Он был уверен, что его никто все-таки не заметил. Камуфляжные клетки плюс ночь плюс бухие людишки равно фактической невидимости. Ну, или Верн искренне на это надеялся.

Он несколько раз отжался, потом добавил с полдюжины прыжков из упора лежа, чисто разогнать кровь. Прикинул, не поделать ли еще разножку, но победила страстная ненависть к этому упражнению.

«Мне эту дрянь делать сложнее, – аргументировал дракон. – У меня центр тяжести ниже».

Пришлось довольствоваться отжиманиями и прыжками. А еще, разумеется, провести беглую проверку своего драконьего хозяйства – убедиться, что оно запрятано так глубоко, как только можно.

«Нервничаешь, Виверн? – оживился внутренний голосок. – Срань господня, да ты что, испуган?»

– Ничего я не испуган, ушлепок, – буркнул Верн в ответ. – Просто предусмотрителен. Давно не разминался, а я, насколько мне известно, последний дракон. Миру нельзя меня потерять.

Однако Верн все-таки нервничал и, возможно, был капелюшечку напуган, что необязательно плохо, хотя своему внутреннему голоску он в этом ни за что бы не признался.

«Страх сцены случается даже у Адель, – сказал Верн себе. – Будь как Адель, пусти энергию в русло».

И, пока не передумал, дракон взял разбег, прыгнул с крыши и нацелил бронированную голову на решетку подъемного окна третьего этажа.

И промазал.

Верн прошел сквозь стену, а это жестко даже для дракона. Впрочем, к счастью, кирпичной постройка только выглядела, а на деле ее возвели из пустотелых блоков и гипсокартонной обшивки. Это и стеной-то сложно назвать – по меркам некоторых средневековых замков, в которые Верну доводилось ломиться. Те ублюдины были толщиной в три фута цельного камня, а сверху, вдобавок, какой-нибудь сраный норманн лил тебе на спину кипящую смолу, а от нее чешую потом хрен отмоешь. Так вот, Верн пробил стену, но малость подрал крылья и поднял жуткую пыль.

– Бля, – выругался он. – Блядская пыль.

В его сбитом прицеле была виновата, конечно, именно она.

Вытряхнув из глаз звездочки, Верн поспешно соскреб с пола свое филе, пока в него не перетек жир, и мафиози не наткнулись на то, как он здесь разлеживается аки готовая для гриля кура. Верн вдруг понял, что теснится в коридоре, а это нехорошо – не развернуться. Драконы, как правило, предпочитали побольше пространства для маневра – посечь когтями, погромить что-нибудь хвостом. В идеале во время битвы дракону даже не приходилось касаться земли, но Французский квартал еще никогда не обвиняли в идеальности, кроме как во фразах типа «О, прекрасно. Просто, еб твою мать, идеально».

Из-за угла вырулили двое, и один серьезно недооценил уровень угрозы.

– Эй, чел, – обратился он к Верну, то ли улыбаясь, то ли нет, – ты чо, типа до хрена косплеер?

Второй врубился в ситуацию получше.

– Срань господня, Альфонсо, эта херь настоящая. Это ж сраная горгулья.

Что было, по мнению Верна, ударом ниже пояса.

Так или иначе, оба быстро забили на переговоры и перешли прямиком к пушкам.

«У меня нет выбора, – подумал Верн. – Только в бой».

«Агась, – поддакнул внутренний голосок. – Типа это в планы не входило».

А потом первая пуля ударила прямиком в грудную пластину. К счастью, Верн так часто попадал в передряги, что клапаны пластины откалибровались и оставались перманентно твердыми, что та еще дрянь, когда пытаешься поспать, но окупается с лихвой, когда какой-нибудь умник палит в тебя почти в упор. Но больно все-таки было, так что Верн, любезный болотный дракон, на мгновение отошел, и его место занял боевой лорд Хайфаэр.

Боевые драконы не слушают внутренние голосочки.

Они встают прямиком на тропу войны.

Что Верн и сделал.

Инстинкт самосохранения вкачал в пластины больше крови, укрепляя броню. Пигментные клетки подцепили темно-синий цвет обоев. Железы плеснули серной нефтью на моляры.