Афера для своих - Геннадий Сорокин (2021)

В среду Лаптев вызвал потерпевшего на очную ставку с Блакеевым. Первым показания изложил мститель. Выслушав его, Грязев вскипел:

– Что за бред ты несешь? Какую такую еще Свиридову я в кабинете зажимал? Секретаршу с машинописного бюро? Да она страшная, как моя смерть! На кой черт мне к ней целоваться лезть?

– Спокойнее, Юрий Степанович! – остудил потерпевшего Лаптев. – Сейчас ваша очередь изложить события, произошедшие утром 21 декабря прошлого года.

Грязев, с ненавистью поглядывая на Блакеева, повторил свои показания.

– Все так было? – спросил Лаптев у подозреваемого.

– Перед тем как убежать, я плюнул в лицо Грязеву, – припомнил Блакеев.

– Что ты врешь! – вскочил с места потерпевший. – Не плевал ты мне в лицо!

– Так, значит, это он был? – подловил Грязева следователь. – Вы в начале очной ставки заявили, что в первый раз видите гражданина Блакеева, а сейчас говорите, что это был Блакеев, но он не совершал некоторых действий, а именно – не плевал вам в лицо. Как вас понимать, Юрий Степанович? Вы узнаете Блакеева или нет?

– В первый раз его вижу, – поставил точку Грязев.

Лаптев зачитал участникам очной ставки показания вслух, дал подписать протокол следственного действия и отпустил Блакеева.

– Он все врет! – оставшись со следователем наедине, заявил Грязев. – Его надо арестовать.

– За что? – «удивился» Лаптев. – Вы же отрицаете, что это Блакеев на вас напал, так за что его арестовывать?

– За то, что врет. Или за это уголовной ответственности нет?

– Есть. За дачу заведомо ложных показаний. Но для того чтобы предъявить обвинение Блакееву по статье 181 УК РСФСР, надо исследовать все обстоятельства дела.

– Какого УК? РСФСР? – переспросил Грязев.

– Другого еще не разработали. Между теоретиками идет спор, является ли УК РСФСР Уголовным кодексом Российской Федерации, или мы работаем по советскому кодексу. Но это не важно. Приступим к опознанию предмета.

Лаптев пригласил понятых и предъявил на опознание потерпевшему три милицейские дубинки.

– Перед вами три изделия ПР-73, что расшифровывается как «палка резиновая образца 1973 года». Вам знаком какой-либо из этих предметов?

– Помилуй бог! – изумился Грязев. – Они же абсолютно одинаковые, как я могу одну из них опознать?

– Запишем, – сказал Лаптев, – что потерпевший не опознал орудие преступления.

Вновь оставшись со следователем вдвоем, Грязев спросил:

– По-вашему, что это все может значить? Ведь это не тот человек, который напал на меня.

– Разберемся, – уклончиво ответил Андрей. – Вполне возможно, что этот молодой человек оговаривает себя.

– Точно! – обрадовался потерпевший. – Он – псих, шизофреник, прочитал в газетах про нападение на меня и решил прославиться, а я-то думал! Фу, теперь легче стало.

– Завтра я жду вас к 14.00 на очную ставку со Свиридовой.

– Как? – в изумлении воскликнул Грязев. – Вы что же, поверили в эти бредни о моем недостойном поведении?

– Я обязан проверить все показания, а там – посмотрим, чему верить, а чему – нет. Мой вам совет, Юрий Степанович: к Свиридовой близко не подходите и не вздумайте предъявлять ей какие-либо претензии. Любой ваш разговор со Свиридовой я буду расценивать как попытку давления на свидетельницу.

Вечером Лаптеву позвонил начальник следствия областного УВД.

– Ты можешь в двух словах объяснить, что там у тебя творится?

– Это не телефонный разговор. Завтра вечером я буду у вас и все доложу.

– Да, да, ты прав! – поспешно согласился Красилов. – Такие дела по телефону не обсуждаются.

Вопреки описанию Грязева Свиридова оказалась хорошенькой девушкой. Она подробно рассказала, как заместитель председателя горсовета домогался ее в служебном кабинете. С собой свидетельница принесла блузку с надорванным рукавом. На очной ставке, глядя Грязеву в глаза, Свиридова повторила свои обвинения.