Афера для своих - Геннадий Сорокин (2021)

Лаптев дважды встречался с Ляховым. В начале марта Воронов выписался от родителей и стал проживать без прописки, как бомж. Депутата Васина возмутило такое положение дел, и он поставил на сессии горсовета вопрос о выделении следователю городского УВД лейтенанту милиции Воронову В. А. отдельной жилплощади. Депутаты дружно поддержали инициативу коллеги. Новый председатель горсовета ее утвердил. В апреле Виктор Воронов получил ордер на комнату гостиничного типа. Хулигана, напавшего декабрьским утром на Грязева, так и не нашли. Кто был этот человек, из каких побуждений он размахивал милицейской дубинкой, осталось неизвестным.

29

В понедельник Ефремов ознакомился со сводкой наружного наблюдения за выходные. Немолодой вьетнамец, живший в квартире Козодоева, в субботу вышел из подъезда с большой дорожной сумкой и уехал на такси в неизвестном направлении.

«Видать, этот мужик у вьетнамцев не в авторитете, – подумал Игорь. – Девчонка-вьетнамка пешком по магазинам не ходит, только на авто, а для этого старика машины не нашлось. Пришлось ему за свой счет с квартиры выезжать».

В сводке было отмечено, что вьетнамец прождал такси около часа. «Диспетчеры виноваты или свободных машин не было», – решил Ефремов. На самом деле старик Николай мерз на улице по заданию Джо. Для генеральского племянника было важно, чтобы выезд старика обязательно зафиксировала служба наружного наблюдения. Вьетнамцы, снявшие квартиру в доме напротив Козодоева, с первых дней вычислили «наружку» и теперь навязывали Ефремову и его помощникам свои правила.

– Одной проблемой меньше. Пора действовать! – вслух сказал Игорь и поехал в наркологический диспансер.

Кайгородову он вызвал в коридор, ведущий в подсобные помещения – самое удобное место для разговора наедине.

– Возьми пудреницу и попудри носик, – приказал Игорь.

– Две сигареты дашь, тогда сделаю, – дерзко ответила Кайгородова.

Ефремов обернулся в сторону коридора, ведущего в женские палаты. Кайгородову били по лицу не раз и не два, и это движение головы – проверить, нет ли лишних свидетелей за спиной – она хорошо знала.

«Сейчас он мне врежет так, что я улечу к дверям каморки, где прячут швабры. Спрашивается, зачем на грубость нарываться? Понятно же, что за меня никто не заступится. Больным в стационаре наплевать друг на друга, а санитары скажут: „Сама напросилась! Сотрудник милиции просто так кулаками махать не будет“. Что за жизнь! Повеситься, что ли?»

– Я передумала, – остановила Ефремова девушка. – Давай пудреницу. Ого, дорогая вещица, фирменная! Мне что пудрить, нос?

– Нос, лоб, щеки – что угодно. Смелее, Лена, эта вещица не кусается.

Кайгородова выполнила указание. Ефремов осторожно, двумя пальцами, взял пудреницу, посмотрел в косо падающем свете, достаточно ли четкие отпечатки пальцев оставила наркоманка.

– Сойдет! – решил он. – Вот что, красавица, запомни, заучи, как «Отче наш», – у тебя два пути: или ты будешь делать все, что я скажу, или я упеку тебя в психушку до конца дней твоих. Посмотри в окно. Один неверный поступок – и ты больше никогда не выйдешь во двор. Тебя перевезут в соседний корпус и будут колоть «лекарствами» до тех пор, пока у тебя крыша не съедет. Об этой пудренице никому не говори. Я приеду на следующей неделе и объясню, зачем ты мне нужна.

– Твоему приятелю тоже ничего не говорить?

– Какому приятелю? – не понял Ефремов.

– Твой друг Олег приезжал ко мне три раза, передачки привозил. Хороший парень, добрый.

– Никому – значит, никому.

– А я ведь вспомнила тебя! – всматриваясь в лицо оперативника, сказала Елена. – Ты работал в Ленинском РОВД, в наших дворах иногда появлялся. Весь загадочный такой, в модных джинсах, с кожаной папочкой под мышкой. Наташа Голубева как-то пьяная в наши дворы пришла и говорит: «Этот мент в меня влюбился, раскрутить хочет». Было такое или она наврала?