Афера для своих - Геннадий Сорокин (2021)

– При избрании меры пресечения я прошу учесть, что у Сергея Владимировича есть дочь, нуждающаяся в лечении. Он положительно характеризуется по месту жительства и работы, принимает участие в общественной деятельности.

– Это все? – выслушав сторону защиты, спросил прокурор. – Козодоев, дочь с вами проживает? Отдельно? Ахмедова, проводите задержанного в приемную.

– Подождите, я еще не все сказал! – запротестовал Сергей. – Я еще вспомнил общих знакомых.

– Я советую вам избрать иную линию защиты, – холодно оборвал его прокурор.

В приемной Козодоев обессиленно упал на стул, обхватив голову руками. «Это конец!» – обреченно подумал он.

Вслед за ним от прокурора вышел адвокат.

– Встретимся в три часа в ИВС, – на ходу бросил он.

– Как в ИВС? – вскочил Сергей. – Меня что, уже арестовали?

– Спокойно! – Бериев силой усадил задержанного на место. – Выйдет следователь, все узнаешь.

Оставшись с Ахмедовой наедине, прокурор закурил, помолчал, рассматривая заснеженное дерево за окном.

– Я уже принял решение, но… Вы настаиваете на аресте?

– Юрий Сергеевич! Козодоев в 1982 году убил человека, и это сошло ему с рук. Сейчас он обвиняется в разбойном нападении и незаконном хранении оружия. Доказательства его вины – железобетонные. На изъятой в квартире Козодоева пудренице обнаружен отпечаток пальца потерпевшей…

– Я ознакомился с материалами дела.

– Пресса, Юрий Сергеевич! Корреспонденты местных газет только и ждут, какое решение по Козодоеву будет принято. Если он выйдет на подписку о невыезде, то они взвоют и обвинят нас во всех грехах.

– Распустили газетчиков! – согласился с доводами Ахмедовой прокурор. – Свобода слова превратилась в дубину, от которой ни спрятаться, ни защититься. Шаг влево, шаг вправо – вот ты и облит грязью с ног до головы.

Прокурор расписался на постановлении, поставил печать. Ахмедова вышла в приемную, велела всем спуститься на улицу.

– Я в управление, – сказала она. – Козодоева везите в ИВС, вот постановление о его аресте.

– Все, что ли? – мрачно усмехнулся Сергей.

– Поехали! – скомандовал Бериев.

Козодоева посадили на заднее сиденье, между операми, Лаврентий сел впереди. Следователь пошла на остановку, ждать троллейбус в попутном направлении.

Как только оперативники отъехали от прокуратуры, Сергей заговорил:

– По пятьсот баксов каждому! Заедем в ИВС, я заберу ключи от дома…

– Тема закрыта! – оборвал его Бериев.

– Черт возьми! – рассердился Сергей. – Если не хотите со мной ехать, то смотайтесь без меня. Мне переодеться перед тюрьмой надо, трусами-майками запастись, пожрать с собой взять и деньги на личный счет в СИЗО кинуть. Вам что, инструкции не позволяют человеку помочь в трудной ситуации?

Ему никто не ответил. Зачем впустую тратить слова? Понятно же, что следственно-арестованного никто не повезет домой – ни за деньги, ни из чувства жалости. Узнает начальство, что после санкции Козодоев побывал в своей квартире, – всех с работы выгонят, а прокурор вдогонку уголовное дело возбудит, и если до суда не арестует, то считай, что повезло.

Изолятор временного содержания был построен на окраине Ленинского района, вдали от жилых домов и оживленных улиц. Дорога к нему шла мимо забора больничного городка и недостроенного здания с заколоченным входом. На обочинах дороги за зиму намело сугробы, так что разъехаться двум автомобилям было невозможно, но водители находили выход из положения. Обычно уступал дорогу и сдавал задним ходом тот, кто был ближе к более широкой части дороги. Если случалась авария и автомобиль лишался хода, то проехать в ИВС было невозможно. Так произошло и в этот раз. Обогнув недостроенное здание, оперативники уперлись в грузовик, вставший посреди дороги.

– Мать твою, ни раньше, ни позже! – выругался Бериев. – Володя, посигналь ему, пусть вылезет, объяснит, надолго он встал или нет?