Проклятая игра - Клайв Баркер (1985)

– Это Брир, – выдохнула она. Убийца собак был на кухне. Марти слышал его, чувствовал его запах. Карис похлопала Марти по рукаву и указала на запертую дверь под лестницей. Подвал, догадался он. Бледная в темноте, она указала вниз. Он молча кивнул.

Брир, занятый каким-то делом, напевал себе под нос. Странно было думать, что он счастлив, этот неуклюжий мясник; достаточно доволен своей участью, чтобы петь.

Карис отодвинула засов на двери подвала. Ступеньки, тускло освещенные светом из кухни, вели вниз, в яму. Запах дезинфицирующего средства и древесной стружки: здоровые запахи. Они крались вниз по лестнице, съеживаясь от каждого царапающего звука, от каждой скрипучей ступеньки. Но Пожиратель Бритв был слишком занят, чтобы услышать. Никакого воя погони. Марти закрыл за ними дверь подвала, отчаянно надеясь, что Брир не заметит, что засовы отодвинуты, и прислушался.

Через некоторое время послышался звук льющейся воды, затем звон чашек, возможно, чайника: чудовище заваривало ромашку.

Чувства Брира были уже не так остры, как раньше. Летняя жара сделала его вялым и слабым. Его кожа воняла, волосы выпадали, кишечник теперь почти не двигался. Ему нужен отдых, решил он. Как только Европеец найдет Уайтхеда и расправится с ним – а это, несомненно, вопрос нескольких дней, – он отправится поглядеть на северное сияние. Это означало оставить его гостью – он чувствовал ее присутствие в считаных футах от себя, – но к тому времени она все равно потеряет привлекательность. Он стал еще более непостоянным, чем раньше, а красота преходяща. Через две-три недели – в прохладную погоду от прелести не остается и следа.

Он сел за стол и налил себе ромашкового чая. Запах, когда-то доставлявший ему огромную радость, был слишком тонким для его упрямых носовых пазух, но он пил ради традиции. Позже он поднимется в свою комнату и посмотрит мыльные оперы, которые так любил; может, заглянет к Карис и понаблюдает за ней, пока она спит; заставит ее, если она проснется, отлить в его присутствии. Погрузившись в мечтания о туалетном обучении, он сидел и потягивал чай.

Марти надеялся, что мужчина уйдет к себе с напитком, оставив им доступ к задней двери, но Брир предпочел оставаться на месте какое-то время.

Он снова потянулся в темноте к Карис. Она стояла на лестнице позади него, дрожа с головы до ног, как и он. По глупости он оставил свой ломик, единственное оружие, где-то в доме, возможно в комнате Карис. Если дело дойдет до драки лицом к лицу, он будет безоружен. Хуже того, время шло. Как скоро Мамулян вернется домой? При этой мысли у него упало сердце. Он скользнул вниз по лестнице, держась руками за холодный кирпич стены, мимо Карис, вглубь самого подвала. Возможно, здесь есть какое-нибудь оружие. Даже, надежда из надежд, еще один выход из дома. Однако света было очень мало. Он не видел ни одной щели, которая указывала бы на люк или угольный лаз. Убедившись, что находится вне прямой линии с дверью, он включил фонарик. Подвал был не совсем пуст. Его разделили искусственной стеной из натянутого брезента.

Он положил руку на низкую крышу и осторожными шажками двинулся через подвал, цепляясь за трубы на потолке для равновесия. Откинул брезент в сторону и направил луч фонарика в пространство за ним. Когда он это сделал, его желудок подскочил ко рту. Почти раздался крик; Марти подавил его за мгновение до того, как тот вырвался.

В ярде или двух от того места, где он застыл, стоял стол. За ним сидела девочка. Она пристально смотрела на него.

Он приложил пальцы ко рту, чтобы заставить ее замолчать, прежде чем она закричит. Но в этом не было необходимости. Она не двигалась и не говорила. Остекленевший взгляд на ее лице не был признаком умственной отсталости. Теперь он понял, что ребенок мертв. На ней была пыль.

– О Господи, – сказал он очень тихо.

Карис услышала его. Она повернулась и направилась к подножию лестницы.

– Марти? – выдохнула она.