Проклятая игра - Клайв Баркер (1985)

он, вероятно, именно так приходит мудрость; меч не коснулся меня, не так ли?

– Покажи мне путь, – сказал он.

Карис улыбнулась – слабой, но лучезарной улыбкой. В мгновение ока зима растаяла. Расцвела весна, повсюду зеленела земля, особенно над могильными ямами.

– Куда ты идешь? – спросил Марти.

По радостному выражению ее лица было ясно, что обстоятельства изменились. В течение нескольких минут она выплевывала ключи к той жизни, которую вела в голове Европейца. Марти едва уловил суть происходящего. Он надеялся, что она сможет сообщить подробности позднее. В какой стране это было, в какой войне.

Внезапно она сказала:

– Я закончил.

Ее голос был легким, почти игривым.

– Карис?

– Кто такой Карис? Никогда о нем не слышал. Скорее всего, он мертв. Они все мертвы, кроме меня.

– Что ты закончил?

– Учиться, конечно. Все, чему он может меня научить. И это было правдой. Все, что он обещал. Старая мудрость.

– И что же ты узнал?

Она подняла обожженную руку и расправила ее.

– Я могу украсть жизнь, – сказала она. – Легко. Надо просто ее найти и выпить. Легко брать, легко отдавать.

– Отдавать?

– На время. Пока это меня устраивает. – Она протянула палец: Бог Адаму. – Да будет жизнь.

Он снова начал смеяться в ней.

– А монах?

– А что с ним?

– Он все еще с тобой?

Сержант покачал головой Карис.

– Я убил его, когда он научил меня всему, что мог. – Ее руки вытянулись вперед и задушили воздух. – Я просто задушил его однажды ночью, когда он спал. Конечно, он проснулся, почувствовав мою хватку на своем горле. Но не сопротивлялся, не делал ни малейшей попытки спастись. – Сержант ухмыльнулся, описывая свой поступок. – Он просто позволил мне убить себя. Я с трудом верил в свою удачу; планировал это несколько недель, боясь, что он прочитает мои мысли. Когда он испустил дух с такой легкостью, я был в восторге… – Ухмылка внезапно исчезла. – Глупо, – пробормотал он ее горлом. – Как же это глупо.

– Почему?

– Я не видел ловушки, которую он устроил. Не понимал, как он все спланировал, лелеял меня как сына, зная, что я стану его палачом, когда придет время. Я так и не понял – даже на краткий миг, – что был его инструментом. Он хотел умереть. Передать свою мудрость, – это слово было произнесено насмешливо, – мне, а затем заставить меня покончить с ним.

– Почему он хотел умереть?

– Разве ты не видишь, как ужасно жить, когда вокруг все гибнет? И чем больше лет проходит, тем сильнее мысли о смерти вымораживают нутро – ведь чем дольше ты ее избегаешь, тем кошмарнее она кажется. Ты начинаешь тосковать – о, как ты тоскуешь – по тому, чтобы кто-то сжалился над тобой, обнял тебя и разделил твои ужасы. В конце концов, по тому, кто пойдет с тобой в темноту.

– И ты выбрал Уайтхеда, – сказал Марти почти шепотом, – так же, как выбрали тебя: случайно.

– Все есть случайность, поэтому ее не существует, – произнес спящий и снова рассмеялся – с горечью, будто смеялся над самим собой. – Да, я выбрал его, играя в карты.

– Но он обманул тебя.

Карис очень медленно кивнула головой, ее рука начертила в воздухе круг.

– Снова и снова, – сказала она. – Снова и снова.

– И что ты теперь будешь делать?

– Найду пилигрима. Где бы он ни был, я найду его! И возьму с собой. Клянусь, я не позволю ему сбежать. Заберу его и покажу ему.

– Что покажешь?

Ответа не последовало. Вместо этого Карис вздохнула, слегка потянулась и повела головой слева направо и обратно. Марти потрясенно осознал, что наблюдает за тем, как она повторяет движения Мамуляна: все это время Европеец спал, а теперь, восстановив силы, готовился проснуться. Он быстро повторил свой предыдущий вопрос, решив получить ответ на последнюю, жизненно важную загадку.

– Что ты ему покажешь?