Потерянные ключи - Ирина Андрианова (2021)

Оленька, конечно, будет очень рада. Сейчас она работает на ресепшне в салоне красоты за какую-то совершенно смешную зарплату. Она уже не раз наводила справки по поводу работы в Питере, но необходимость платить за жилье ее останавливала. Но теперь, раз квартира освобождается….. Чуть позже, уже после разговора мамы с Олей, ее намерения были подтверждены. Затем в переписке возникла и она сама, полная благодарных восторгов. Как жаль, конечно, что мы не сможем довести праздник благотворительности до конца и сделать Оле временную прописку. Ведь Тасе нужно уехать как можно скорее: работодатель Артема торопит. Ничего-ничего, Оля прописку купит. В области. Она уже выясняет этот вопрос. К тому же, к ней, наверное, приедет ее молодой человек, вдвоем это будет проще….

Ну вот, все и разрешилось. Теперь тем более назад пути нет. Точнее, есть, но с перспективой жить в одной квартире с Олей и ее молодым человеком. Отныне я заинтересован в том, чтобы мы с НТ не возвращались в Питер как можно дольше. Итак, один комплект ключей будет передан костиной маме для последующей передаче Оле. Вероятно, она соберется недели за две: по удивительному совпадению, ей на своем ресепшне тоже нечего терять.

Рассчитывая, что Ксения Георгиевна достаточно отвлеклась на эвакуацию Оленьки в Питер и утратила бдительность касаемо собственной дочери, я (Тася) «вспомнил» что и на Севере звонить по телефону не получится. Иначе, как ты понимаешь, будет страшно дорого. Да и связь с перебоями. Да, вот еще – «Вконтакте» там нет, но есть электронная почта. Как жаль, что ты не настроила у себя «Скайп», лицемерно сокрушался я. Ну ничего, вот тебе еще видеоролик про нас с Артемом. (Сидим за столом и поедаем салатик из крабовых палочек). Мама довольна, никаких лишних мыслей у нее нет. Как все-таки удачно, что НТ в целом похожа на ее дочь. Хотя я, будь на ее месте, сразу бы увидел разницу. А может, я просто преувеличиваю материнскую чуткость? Вот что я об этом думаю: когда дети вырастают и уезжают, когда исчезает т.н. «непрерывный эмоциональный контакт», родители перестают видеть в нас сложносоставных людей (впрочем, не факт, что видели раньше). Мы превращаемся в некий обобщенный символ ребенка – сына или дочери. Во многом он составлен из образов прошлого, когда мы были детьми. Сверху нанесено несколько схематичных мазков из настоящего – и все. У ребенка-символа есть определенные обязанности – выполнять сыновий долг, регулярно обмениваться с матерью дежурными банальностями. Внутреннее содержание друг друга ни одну из сторон такого общения, как правило, не интересует. Пока родитель не постареет настолько, что ему волей-неволей потребуется большее сближение, мы будем оставаться друг для друга одномерными объектами. Мою маму это, пожалуй, вполне устраивает. Кто-то из матерей хочет, чтобы их символ-ребенок играл свою роль более эмоционально (думаю, во избежание проблем это желание лучше уважить).

В отличие от Ксении Георгиевны, НТ оказалась внимательной.

– Это опять для Таси? – спросила она, когда я попросил ее попозировать со мной и с салатиком перед камерой. – Ей понравилось на нас смотреть?

– Нет. Теперь это для моей мамы. Она хочет посмотреть на мою невесту. Только салат я не буду снимать вблизи, если позволишь…. Отодвинь его вот туда. Да. Потому что маме эта нарезка может показаться слишком крупной и испортить твою репутацию в ее глазах…

На самом деле, моя мама в разговоре ограничилась вопросом, едет ли со мной Тася и решен ли вопрос с жильем. Ей и в голову не пришло бы посмотреть на салатик. Знай НТ меня лучше, ей бы эта шутка показалась чересчур натянутой. К счастью, она мало меня знает.

У нее самой матери нет. Но это ее больше не ужасает. Она считает меня главным источником информации о мире и о себе. Она знает, что со временем я сообщу ей все, что нужно.

(…)