Милые детки - Мелани Голдинг (2019)

– Да, еще как соскучилась, – сказала Лорен, ощущая на себе взгляды не только людей, но и камеры видеонаблюдения, смотревшей с потолка. Из-за этой камеры она чувствовала себя не в своей тарелке, приходилось разыгрывать какой-то нелепый спектакль. Ты сможешь, сказала она себе. Просто сделай вид, что любишь их, ты же знаешь, как должна себя вести любящая мать.

– Сокровища мои, как же мне без вас было плохо.

По щекам заструились слезы – настоящие. Полин похлопала ее по плечу. Младенцы с минуту завороженно за ней наблюдали, затем повернулись друг к другу, и Лорен успела заметить, как они переглянулись – за секунду до того, как разразиться плачем. Их плач звучал точно как ее собственный. Они ее копировали. У Лорен перехватило дыхание, всхлипы застряли в горле. Близнецы продолжали издавать свои противоестественные звуки.

– Проголодались, да? – сказала Полин, явно не замечая, что младенцы в точности воспроизводят тихий плач матери – взрослый плач. Грудные дети кричат совсем не так.

Пока Лорен смотрела на них, стараясь не таращиться слишком уж изумленно, Полин отошла к столику у кроватки, на котором стояли бутылочки и молочная смесь, и, взяв в руки пустую бутылочку, воскликнула:

– Ох ты ж ешкин кот. Кипяток-то забыла. Подожди немножко, лапочка.

Едва за ней закрылась дверь, как оба подменыша прекратили свои жуткие попытки спародировать плач Лорен и, внезапно успокоившись, принялись внимательно ее разглядывать. Неужто похвалы ждут? «Слышала, слышала? Похоже получилось? Ну разве мы не сообразительные?» Лорен вздрогнула. Она с радостью отошла бы в дальний угол комнаты, но камера за спиной все видит. Разглядывая копии своих детей, она думала: чего вам надо? Когда она склонила голову набок, оба младенца сделали то же самое. И тут послышался шепот. Зазвучал с обеих сторон, в каждом ухе. Жалобный и ужасно далекий – может, всего лишь плод воображения. Одно слово: мама.

Дверь открылась, и Полин вкатилась внутрь, держа в руках две бутылочки с кипятком.

– Прости, милая. Ты в порядке? – Явно нервничая, она проверила малышей, ласково потрепала каждого за щечку. Затем бросила взгляд на камеру в углу. Тут Лорен поняла, отчего она разнервничалась. Ей нельзя оставлять меня с ними одну.

– Эта камера, – спросила Лорен, глядя ей прямо в глаза, – она записывает?

Полин отвернулась и выставила на столик бутылочки, соски и здоровенную банку со смесью.

– Это система наблюдения, – ответила она. – Чтобы мы точно знали, что ты идешь на поправку.

– Так она записывает?

– Мне нельзя обсуждать это с пациентами.

– Понимаю. Я тоже кое-какие вещи могу ни с кем не обсуждать. А могу и обсуждать, это уж как мне захочется. По обстоятельствам. – Лорен чувствовала каждый удар своего сердца. Она сама себя не узнавала, когда только успела стать шантажисткой? Впрочем, на то была причина, приходилось хвататься за любую соломинку. Она посмотрела сестре прямо в глаза: – Например, вот, как вы меня оставили наедине с этими двумя.

Полин вытерла вспотевшие ладони о халат. Она отступила назад, за угол ванной комнаты – единственное место в палате, которого в камеру не увидеть.

– Я вышла всего на секундочку, – прошипела она, багровея.

– Думаете, чтобы задушить младенца, больше надо? – прошептала Лорен, не поворачивая головы. Близнецы внимательно наблюдали за происходящим, переводя взгляд с одной женщины на другую.

– Однако ж ты этого не сделала.

– Нет. Потому что я не сумасшедшая. Что бы вы там себе ни думали.

– Ну да, – хмыкнула Полин. – Все вы так говорите. А самые безумные громче всех кричат, что они нормальные.

Лорен сделала шаг в сторону Полин, притворяясь, что наклоняется, чтобы поближе рассмотреть младенцев.

– За такое, наверное, и с работы можно вылететь.

Полин вся залилась свекольным румянцем.

– Ничего не произошло. Дети в порядке.

– Камера записывает? – снова спросила Лорен.