– Я должен извиниться за свою горячность, – сказал он немного смущенно. – Замужней крольчихе дают очищенные морковки только в одном случае – если хотят ее увести.

– Понятно, – сказал я. – И поэтому ты заговорил о дуэли.

– Ну да. Тебе еще повезло, что это был сорт «Осенний король». Принеси ты «Космическую фиолетовую», никаких сомнений бы не осталось. Я бы попросил тебя назначить секунданта[40], и на заре мы бы уже стояли у барьера на каком-нибудь туманном болоте.

– Ого, – сказал я, осознав, какую ужасную оплошность допустил. – Извини.

– Да забудь, – дружески сказал Док, – но если ты и правда попытаешься подкатить к Конни и она ответит тебе взаимностью, то мы с тобой будем стреляться на рассвете.

– Я не собираюсь отбивать у тебя жену, Док.

– Вот и славно, старина. Сигару?

– Нет, спасибо.

Я на время призадумался.

– Как ты думаешь, почему кролики вдруг очеловечились?

– Ты знаешь, – нахмурившись, сказал Док, – кажется, это толком так никто и не объяснил. Да и неважно это. Кто-то говорит, что это было спонтанное чудо, сотворенное Лаго в миг, когда она умерла от рук людей. Или чудо, сотворенное преподобной Банти задним числом, хотя я не думаю, что это возможно. Сама Банти считает, что во всем этом отчасти могла быть замешана сатира…

– А вот и кофе! – объявила Конни, энергичными прыжками влетая в комнату и ставя поднос на стол.

Кофе тоже оказался восхитительным. Дальше мне бросили вызов в Скрэббл, и я потерпел феерическое поражение, когда Конни выложила слово «Поксвирусы»[41], заняв два утраивающих поля и набрав 257 очков[42]. Вскоре после этого вечер подошел к концу и меня проводили к двери. За последние десять лет в Муч Хемлоке я ни с кем – за исключением Пиппы – не проводил время так хорошо, как в компании Дока и Конни. А еще я снова вспомнил, почему мне так нравилась Конни. Она была обаятельна, умела говорить на разные темы и обладала смесью хорошего чувства юмора и проницательности. Я вдруг почувствовал себя немного глупо из-за того, что никогда не пытался найти ее.

Конни вышла со мной на крыльцо, чтобы проводить, а Док извинился и пошел ставить видик, чтобы записать «Большой побег»[43].

– Я здорово провел вечер, – сказал я. – Большое тебе спасибо.

– Мы тоже, и я была очень рада снова повидаться с тобой, – сказала Конни, пристально глядя на меня.

– Да, – согласился я, вдруг краснея и смущаясь. – Давно не виделись.

Она шагнула вперед и обняла меня. Ее мех был мягким, как кашемир, и, когда ее усики защекотали мою щеку, я невольно вздрогнул. Мы отпустили друг друга, а затем, застав меня врасплох, она снова заключила меня в объятия, на этот раз крепче, но короче. Я собирался спросить ее, в чем дело, но в ту же секунду рядом снова возник Док.

– Пока, Питер, – сказала Конни. – Заскакивай к нам в любое время.

– Да, – сказал Док, – мы всегда готовы сыграть с тобой в Скрэббл или попрыгать по полям. Ты любишь прыгать? По-моему, в умеренных дозах нет занятия лучше.

Прыжки на лугах были любимым времяпровождением кроликов. Они представляли собой хаотичные скачки по земле, обычно сразу после рассвета, и наслаждались ими обычно тогда, когда голова была почти ничем не занята. Примерно как джаз, танцы и йога в одном.

– Я не пробовал, – сказал я. – Думаю, люди вместо этого играют в гольф.

– А! – воскликнул Док. – Ты играешь?

– Нет.

– И я нет. Дурацкая игра. А в регби или футбол?

– Нет.

– Рад это слышать. Мы терпеть не можем гладиаторские виды спорта. И зачем вы до сих пор растите своих сыновей воинами?

– Разве растим?

– Похоже, что да. Вам стоит задуматься над этим, а еще над мумифицированием и монархией. Да и пора бы вам уже перестать считать, что «смерть – это развлечение», а то это же безумие какое-то.

– Мы не считаем смерть развлечением.