Каменные небеса - Нора Джемисин (2017)

* * *Матчиш совсем не тот, что был раньше. Во всяком случае, физически. У него нет ног ниже бедер. Один глаз, точнее, один зрячий глаз. Левый мутный от повреждения и движется не синхронно с другим. Левая сторона его головы – почти ничего не осталось от его красивых белокурых пепельных волос, которые ты помнишь, лишь подрезанный ножом ершик – представляет собой хаос красноватых шрамов, среди которых заросшее ухо. Шрамы избороздили его лоб и скулу и малость перетянули рот в эту сторону. Однако он проворно выбирается из засидки, передвигается на руках и тащит торс и культи ног силой мышц рук. Он здорово справляется без ног – наверное, уже давно такой. Он добирается до тебя прежде, чем ты успеваешь встать на ноги.

– Это и правда ты. Я думал, я слышал, что у тебя только четыре кольца, неужели ты правда проткнула мой торус? Я шестиколечник. Шесть! Но так я и понял, знаешь ли, ты сэссишься все так же – спокойная снаружи и бешеная до ржави внутри, это действительно ты!

Остальные неприкаянные начинают спускаться со своих пиков и прочего. Ты напрягаешься при их приближении – сущие пугала, тощие, оборванные и вонючие, смотрят на тебя сквозь краденые или самодельные очки и поверх масок, которые раньше были какой-то одеждой. Однако, они не нападают. Они собираются и смотрят на вас с Матчишем. Ты неотрывно глядишь на него, пока он кругами обходит тебя, быстро перебирая по земле руками. Он одет в лохмотья неприкаянных, с длинными рукавами, многослойные, но ты видишь, насколько широки его плечи и накачаны мышцы под рваньем. Остальное тщедушно. Больно видеть его исхудалое лицо, но понятно, что его тело во время долгих голодных месяцев имело приоритет.

– Аркет, – говоришь ты, поскольку помнишь, что он всегда предпочитал свое настоящее имя.

Он перестает кружить и мгновение сверлит тебя взглядом, наклонив голову набок. Может, так он лучше видит своим здоровым глазом. Выражение на его лице, однако, укоризненное. Он больше не Аркет, как и ты не Дамайя. Слишком многое изменилось. Значит, Матчиш.

– Ты вспомнила, – говорит он. В этот застывший момент, в это око урагана слов, ты видишь в нем того задумчивого, очаровательного мальчика, которого не забыла. Это уж слишком большое совпадение, чтобы переварить. Единственное, с чем может столкнуться странник… с братом, о существовании которого ты до этого момента успел забыть. Как там его звали? Огонь земной, ты уже и это забыла. Но ты, вероятно, не узнала бы его, даже если бы увидела. Твоими братьями и сестрами были гальки Эпицентра, по страданиям, если не по крови.

Ты мотаешь головой, чтобы сфокусироваться, и киваешь. Ты уже на ногах, смахиваешь с задницы мертвую листву и пепел, хотя неуклюже справляешься с тянущим весом груди.

– Я удивлена сама, что вспомнила. Ты наверняка произвел на меня впечатление.

Он криво улыбается. Только половина его лица слушается как надо.

– Я забыл. Во всяком случае, очень старался.

Ты выдвигаешь челюсть, ожесточая себя.

– Извини.

Это бессмысленно. Он, наверное, даже не помнит, за что ты извиняешься. Он пожимает плечами.

– Не бери в голову.

– Не могу.

– Нет. – Он на миг отводит взгляд. – Я должен был потом поговорить с тобой. Не ненавидеть тебя так. Не должен был давать ей, им так изменить меня. Но я все это сделал, и теперь… все это не имеет значения. – Ты точно знаешь, о какой «ей» он говорит. После того инцидента с Осколком, травли, которая вскрыла сеть галек, пытающихся выжить, и еще большую сеть взрослых, эксплуатировавших их отчаяние… Ты помнишь. Матчиш, вернувшийся в казарму галек с обеими сломанными руками.

– Все лучше, чем поступили с Осколком, – бормочешь ты прежде, чем понимаешь, что сказала.

Однако он кивает без всякого удивления.