Каменные небеса - Нора Джемисин (2017)

– Я однажды был на узловой станции. Это была не ее. Ржавь знает, о чем я тогда думал… Но я хотел обыскать все их. До Зимы. – Он испускает рваный, горький смешок. – Она мне даже не нравилась. Просто мне надо было узнать.

Ты качаешь головой. Не то чтобы ты не понимаешь этого порыва, ты солгала бы, если бы сказала, что не думала об этом за те годы, как узнала правду. Обойти все станции. Найти какой-то способ восстановить их сэссапины и освободить. Или убить из милосердия; ах, ты была бы такой хорошей наставницей, если бы Эпицентр дал тебе шанс. Но, конечно же, ты ничего не сделала. И конечно же, Матчиш тоже не сделал ничего ради спасения узловиков. Только Алебастру это удалось.

Ты делаешь глубокий вдох.

– Я с ними, – говоришь ты, показывая головой на дорогу. – Ты слышал, что сказала наша глава. Мы принимаем орогенов.

Он чуть покачивается на культях и руках. В темноте его лицо трудно рассмотреть.

– Я могу сэссить ее. Она – глава?

– Да. И все в общине это знают. Они… эта община… – Ты набираешь в грудь воздуха. – Мы. Община, которая старается быть не как все. Орогены и глухачи. Не убивать друг друга.

Он смеется, что вызывает у него приступ кашля. Остальные тощие фигуры тоже хихикают, но тебя беспокоит кашель Матчиша. Он сухой, надсадный, скрипучий – дурной звук. Он слишком много дышал без маски. Кашель громкий. И если по соседству нет Охотников, наблюдающих и, возможно, готовых перестрелять его и его людей, ты съешь свой рюкзак. Когда приступ заканчивается, он снова запрокидывает голову и смотрит на тебя единственным глазом с изумленным видом.

– Я занимаюсь тем же, – тянет он. Он подбородком показывает на своих. – Эти ржавнюки таскаются за мной, потому что я не собираюсь их сожрать. Они не лезут ко мне, потому что я их убью. Так что у нас мирное сосуществование.

Ты обводишь их взглядом и хмуришься. Трудно различить их лица.

– Однако на моих они не напали. – Или погибли бы.

– Не-а. Это был Олемшин. – Матчиш пожимает плечами, двигая всем телом. – Полусанзе. Ублюдок. Его вышвырнули из двух общин за «неумение держать себя в руках», сказал он. Из-за него нас всех перебили бы во время налетов, потому я сказал всем, кто хотел жить и мог терпеть меня, чтобы следовали за мной, и мы отделились. Эта сторона леса наша, та была их.

Два неприкаянных племени, а не одно. Людей Матчиша, правда, вряд ли так назовешь – всего лишь горстка людей помимо него самого. Но он сказал: с ним пошли те, кто готов терпеть роггу. Просто таких оказалось немного. Матчиш отворачивается и снова наполовину взбирается в засидку, чтобы можно было одновременно сидеть и находиться на одном уровне с тобой. От усилий он снова заходится дребезжащим кашлем.

– Думаю, он ожидал, что я нападу на вас, – продолжает он, откашлявшись. – Обычно так мы и поступаем – я их морожу, затем его группа хватает, что может, прежде чем появляемся мы с моими, и нам хватает, чтобы протянуть еще немного. Но я просто офигел от того, что сказала ваша глава. – Он отводит взгляд, качает головой. – Олемшин, видимо, сорвался, когда увидел, что я не собираюсь вас морозить, ну и ладно. Я же говорил, что из-за него их всех перебьют.

– Да.

– Хорошая уборка. Что с твоей рукой? – Теперь он смотрит на тебя. Он не видит твоей левой груди, хотя ты чуть клонишься влево. Это больно, это давит на плоть.

– А что случилось с твоими ногами? – парируешь ты.

Он криво улыбается и не отвечает. Ты тоже.

– Стало быть, не убивать друг друга. – Матчиш качает головой. – И как, выходит?

– Пока да. Во всяком случае, мы стараемся.

– Не выйдет. – Матчиш снова передвигается и бросает на тебя еще один взгляд. – И сколько тебе стоило присоединиться к ним?