Каменные небеса - Нора Джемисин (2017)

Он несет тебя вниз. Так глубоко ты никогда не бывала, и на сей раз это не мгновение. Ты неминуемо ахаешь в какой-то момент и так обнаруживаешь, что тебе вовсе не надо задерживать дыхание. Когда тьма сгущается, ее озаряют вспышки красного, и затем мгновение ты скользишь сквозь расплавленные красные тона и оранжевые и ловишь самые мимолетные отблески шатких открытых пространств, где вдалеке что-то взрывается дождем полужидких пылающих клочьев – а потом вокруг тебя снова чернота, и ты стоишь на открытой земле под затянутым тонкими облаками небом.

– Вот почему, – говорит Хоа.

– Ржавое дерьмо! – Ты пытаешься вырвать руку, но ничего не выходит. – Блин, Хоа!

Рука Хоа перестает прижимать твою, и тебе удается выскользнуть. Ты спотыкаешься, отлетая на несколько футов, затем ощупываешь себя в поисках повреждений. Ты в порядке – не сгорела, не раздавлена давлением, как должна была бы, не задохнулась, даже не взволнована. Не очень. Ты выпрямляешься и трешь лицо.

– Ладно. Следует запомнить, что камнееды ничего не говорят просто так. Никогда не хотела действительно увидеть Огонь Подземный.

Но ты здесь, на вершине холма, который сам возвышается на чем-то вроде плато. Это небо – твоя опорная точка. Здесь более позднее утро, чем там, откуда ты пришла, – чуть позже рассвета вместо предрассветных сумерек. Солнце видно, хотя и сквозь вуаль пепельных облаков. (Ты удивляешься тому, как ты истосковалась по солнцу.) Но то, что ты его видишь, означает, что ты куда дальше от Разлома, чем несколько мгновений назад. Ты бросаешь взгляд на запад, и слабое мерцание темно-синего обелиска вдалеке подтверждает твою догадку. Там около месяца назад, когда ты открыла Врата Обелисков, ты ощутила Нэссун.

(Туда. Она ушла туда. Но в той стороне тысячи квадратных миль Спокойствия.)

Ты оборачиваешься и понимаешь, что стоишь среди горстки деревянных домиков на вершине холма, включая лабаз на опорах, несколько бараков и нечто вроде спален или школьных зданий. Все это окружено, однако, опрятной, совершенно ровной оградой из базальтовых колонн. То, что это работа орогена, который обуздал медленное извержение огромного вулкана у тебя под ногами, ясно как день. Но также ясно, что поселение пусто. Никого не видно, и дрожь шагов слышна дальше, за оградой.

Ты с любопытством подходишь к проему в базальтовой ограде, откуда вниз вьется тропинка, наполовину из утоптанной земли, наполовину из булыжника. У подножия холма видна деревня, занимающая остальную часть плато. Деревня может быть обычной общиной. Ты замечаешь дома различных очертаний, большинство с все еще зелеными огородами, несколькими пристройками, чем-то вроде бани, гончарного навеса. Люди ходят между домами, и никто не поднимает взгляда и не видит тебя, да и с чего бы им? День приятный – здесь, где солнце еще по большей части сияет. Им надо ухаживать за полями и – это маленькие гребные лодки привязаны к одной из дозорных башенок? – ходить к морю. Этот поселок наверху, чем бы он ни был, неважен для них.

Ты отворачиваешься от деревни, и тут ты замечаешь тигель. Он на краю поселения, чуть приподнят над всем, хотя отсюда тебе его видно. Когда ты взбираешься по тропинке, чтобы заглянуть в тигель, отмеченный булыжниками и кирпичами, старая привычка заставляет тебя направить чувства в землю, чтобы найти ближайший помеченный камень. Недалеко, всего в пяти-шести футах внизу. Ты обшариваешь его поверхность и находишь слабые следы долота, возможно, молотка. ЧЕТЫРЕ. Слишком просто, в твое время камни помечали краской и цифрами, что делало их менее характерными. И все же камень достаточно мал, да, чтобы любому ниже четырехколечника было трудно найти и опознать его. Детали обучения неверны, но основа точная.

– Это не может быть Антарктический Эпицентр, – говоришь ты, садясь, чтобы потрогать пальцем один из камней круга. Всего лишь галька вместо прекрасной плиточной мозаики, которую ты помнишь, но все же идея та же.