Ледяные волки - Эми Кауфман (2018)

Собравшись с духом, он заставил себя войти и закрыл за собой дверь. Сигрид Турнсен сидела за деревянным столом просторного кабинета. По обе стороны по стенам располагались уходящие в глубь книжные полки. В свете ламп светлые короткие волосы женщины почти сливались с бледной кожей. Она сидела в той же несгибаемой позе, которую мальчик каждый месяц привык видеть на Испытаниях.

Кроме книг на полках попадались разнообразные маленькие металлические приспособления. Там была длинная спираль, искусно выполненная фляжка для воды с металлическим носиком, набор гирек для весов. Занятные вещицы стояли перед книгами или между ними. Андерс отметил про себя, что на каждой из них были выгравированы руны. Увидел он и посох Хадды, прикрепленный скобами к стене. Если и другие артефакты были наделены такой же магической силой, как посох, то, пожалуй, это была самая важная комната в Холбарде.

Из раздумий его вырвала Сигрид.

– Здравствуй, – начала женщина, и в ее голосе проскользнула легкая усмешка, отчего к Андерсу вернулся прежний страх: что смешного, что она задумала?

– Садись… – сказала Сигрид, замолкнув, и тут мальчик понял: она ждет, что он ей представится, а забавным ей показалось то, как подросток таращится по сторонам.

– Андерс, – тихо сказал он. – Андерс Бардасен.

Следуя правилу не упоминать настоящих имен, юноша не произносил своего ни перед кем из взрослых с тех пор, как ему исполнилось шесть. Если он хотел продержаться в учениках хотя бы несколько недель, нужно было назвать какое-то имя, на которое он будет отзываться, а значит, придется сказать правду. Произнеся его вслух, мальчик словно почувствовал себя голым. А уж кому, как не ему, не знать, каково это.

– Бардасен, – тихо повторила она. – Сожалею.

Андерс не понял, о чем тут сожалеть. Это была довольно распространенная фамилия: на улице многие дети носили ее. И вдруг до него дошло: так обычно звали сирот. Барда – этим словом в старину обозначали битву, и детей, потерявших родителей в Последнем великом сражении, назвали в честь него. Детей, чьих настоящих имен и фамилий не знали.

Конечно же, Сигрид участвовала в той битве, о чем не раз говорила с подмостков, выступая перед ритуалом Испытания. Еще она повторяла, что ответственна за смерть каждого погибшего в Последнем великом сражении. Выражение ее лица смягчилось – он впервые видел ее такой, и впервые его имя что-то значило.

– Прошу, садись, – сказала женщина, встав из-за стола. – Давай поговорим.

Она кивнула на угол за его спиной, где друг напротив друга стояли два мягких дивана, и, выйдя из-за стола, села на один из них. Андерс заметил порез на ее лбу – тот самый, что Турнсен получила во время обрушения помоста, когда они лежали рядом в обломках.

Мальчик сел на другой диван, опустившись на мягкие подушки, от роскоши которых, как и от новой добротной одежды, ему было не по себе.

– Извините, что я тогда убежал, – начал он, запинаясь, ведь обычно говорила всегда Рэйна. А еще подросток понял, что соврать этой женщине будет непросто, что ее волчья сущность может прочитать в нем зверя, даже если они сейчас люди. Но он должен выдать убедительную историю, поэтому продолжил: – Я подумал, тот дракон вернется, и я… гордиться тут нечем, я струсил. Поэтому и не пришел после того раза, мне было стыдно.

Она слушала его молча и сидела так какое-то время. Эхо сказанного им затихало, и Андерс почувствовал, насколько его оправдания слабы.

– А теперь? – наконец спросила Турнсен.

– Теперь я хотел бы поступить в Академию, Дама, – ответил мальчик, стараясь, чтобы его слова прозвучали как можно убедительнее, вспоминая советы Рэйны: «Не ерзай и смотри в глаза, но не слишком пристально, а то будет заметно, что переигрываешь».