Циклоп - Клайв Касслер (1986)

— Правду никто не скрывает. Дело в том, что вы сами зашли в тупик. Четыре человека рассказали одно и то же. И вам, такому профессиональному следователю, все еще кажется, что здесь что–то не так? Все четверо под пытками одинаково ответили на вопросы. Не умея анализировать факты, вы, как и все русские, продолжаете слепо верить в свои убеждения. Если я подпишу признание в шпионаже, вы потребуете поставить подпись под еще каким–нибудь преступлением против вашего драгоценного государства, а в итоге мне придется подписываться под каждым плевком на тротуар. Тактика русских проста, как их архитектура и самые изысканные блюда. Одно требование следует по пятам за другим. Для чего вам правда? Вы не признаете ее, даже когда она сама встанет у вас перед глазами и треснет по шарам.

Великов в молчаливом презрении уставился на Питта, как славянин на монгола.

— Снова предлагаю вам сотрудничество.

— Я обычный морской инженер и не знаю никаких военных тайн.

— Меня интересует, что вам известно об острове от начальства и как вы оказались здесь.

— Какой смысл что–то рассказывать? Вы уже ясно дали понять, что нам не жить.

— Возможно, смерть можно будет отсрочить.

— Без разницы. Мы уже сказали все, что знаем.

Великов побарабанил пальцами по столу.

— Вы по–прежнему утверждаете, что попали на Кайо–Санта-Мария случайно?

— Так и было.

— И ожидаете, что я поверю в эту чушь, что из всех островов и берегов Кубы госпожа Лебарон вдруг оказывается в том же месте, где живет и ее муж, хотя, по вашим словам, она даже не знала об этом?

— Честно говоря, я бы и сам с трудом поверил. Но именно так все и произошло.

Великов злобно посмотрел на пленника. Казалось, генерал чувствовал, что тот говорит правду, но не мог заставить себя принять ее.

— У меня уйма времени, господин Питт. Я уверен, что вы скрываете что–то очень важное. Вернемся к нашему разговору, когда вы не будете столь высокомерны.

Потянувшись к столу, он нажал кнопку, вызывающую охрану. На его лице появилась улыбка, но она совершенно не выражала удовольствия или веселья. Улыбка была грустной.

— Простите, что так внезапно, — сказал Фосс Глай. — Хотя, как показывает опыт, неожиданность дает более эффективные результаты, чем длительное выжидание.

Войдя в комнату номер шесть, Питт не успел сказать ни слова. Когда пленник переступил порог, Глай выскочил из–за приоткрытой двери и ударил его со спины чуть выше почки. Мужчина задыхался от боли и почти терял сознание, но ему удалось устоять на ногах.

— Так, мистер Дирк, теперь, когда я привлек ваше внимание, может быть, вы соизволите что–нибудь рассказать?

— Вам никто не говорил, что вы псих? — сквозь сжатые зубы выдавил Питт.

Пленник увидел, как сверху опускается кулак, подготовился и уклонился от удара. Отскочив к стене, он опустился на пол, изображая потерю сознания. Слизнув кровь с губ, Дирк почувствовал, как левая часть лица начала неметь. Он закрыл глаза и ничком распластался по полу. Находясь в лапах садиста, нужно было действовать осторожно, оценить реакцию Глая на его ответы и поведение и предугадать, когда и где будет нанесен следующий удар. Остановить жестокость было невозможно. Он лишь молился, чтобы пережить допрос, не получив серьезной травмы.

Фосс подошел к грязному умывальнику, набрал ведро воды и выплеснул на Питта.

— Ну же, Дирк. Насколько я знаю, вы можете держать удар намного лучше.

Тот с трудом поднялся на руки и на колени, отхаркивая кровь на бетонный пол, и убедительно застонал, едва не плача.

— Я не могу сказать вам больше, чем знаю, — пробормотал он.

Глай подхватил его на руки, словно маленького ребенка, и усадил на стул. Уголком глаза Питт заметил, что садист делает яростный замах правой рукой. Он как мог увернулся, приняв удар под висок чуть выше скулы. На несколько секунд его пронзило ужасной болью, после чего он снова попытался сымитировать потерю сознания.