Циклоп - Клайв Касслер (1986)

Айра Хаген спустился по трапу самолета и вошел в терминал международного аэропорта имени Хосе Марти. Он был готов к хлопотам с таможенниками, но они лишь мельком взглянули на его дипломатический паспорт и провели агента через обычную процедуру таможенного контроля с минимальными формальностями. Когда он вошел в зал выдачи багажа, его окликнул мужчина в полосатом костюме:

— Мистер Хаген?

— Да, это я.

— Том Кларк, начальник Секции интересов США. Дуглас Оутс лично предупредил меня о вашем приезде.

Айра внимательно рассмотрел Кларка. Дипломат был хорошо подтянут в свои тридцать пять или около того, с загорелым лицом, усиками, как у Эррола Флинна, редеющими рыжими волосами, аккуратно зачесанными вперед, чтобы скрыть залысины на лбу, голубыми глазами и кривым носом, который неоднократно был сломан. Он схватил руку Хагена и крепко пожал.

— Не думаю, что вам тут часто приходится приветствовать американцев, — сказал агент.

— Их очень мало с тех пор, как президент Рейган ввел запрет на посещение острова туристам и бизнесменам.

— Я полагаю, вы уже осведомлены о причине моего визита.

— Давайте лучше обсудим это в машине, — сказал Кларк, кивая в сторону неприметной полноватой женщины, сидевшей недалеко от них с маленьким чемоданчиком на коленях.

Хаген издалека распознал в ней агента со спрятанным диктофоном, записывающим каждое их слово.

Спустя почти час ему наконец выдали чемодан, и они подошли к машине Кларка, седану «Линкольн» с водителем. С неба срывался легкий дождь, но дипломат предусмотрительно взял с собой зонт. Водитель положил чемодан в багажник, и они отправились к посольству Швейцарии, где находилась Секция интересов США.

Хаген уже бывал на Кубе во время медового месяца за несколько лет до революции, и ему показалось, что Гавана с тех пор почти не изменилась. Здания пастельных цветов, окруженные пальмовыми аллеями, хоть и казались поблекшими, но он их такими и запомнил. Поездка вызывала ностальгию. Улицы кишели автомобилями 1950‑х годов, пробуждающими в нем старые воспоминания, — он замечал автомобили марок «Кайзер», «Студебекер», «Пэкард», «Хадсон» и даже один или два «Эдсела». Они терялись среди новых машин «Фиат» из Италии и «Лада» из России.

Город процветал, но в нем не было показной роскоши, как во времена Батисты. Пропали нищие и проститутки, а на смену трущобам пришла суровая невзрачность, всегда бывшая отличительной чертой коммунистических стран. Марксизм — бородавка на заднице человечества, сделал для себя вывод Хаген.

Он повернулся к Кларку:

— Сколько вы проработали дипломатом?

— Нисколько, — ответил тот. — Я из другой конторы.

— ЦРУ?

Мужчина кивнул:

— Если вам угодно.

— А как же ваши слова о Дугласе Оутсе?

— Это для той подслушивающей женщины в аэропорту. О вашей миссии мне сообщил Мартин Броган.

— Что вы думаете о том, где находится взрывное устройство и как его обезвредить?

Кларк мрачно улыбнулся:

— Давайте будем называть его ядерной бомбой. Нет никаких сомнений, что это и есть ядерная бомба малой мощности, которой будет достаточно, чтобы сровнять с землей половину Гаваны и вызвать пожар, который сожжет дотла хлипкие домишки, от центра до пригородов. И нет, мы еще не обнаружили ее. Наша секретная команда из двадцати человек обыскивает доки, те три корабля пока что тоже под вопросом. Еще ничего не прояснилось. С таким же успехом можно попробовать найти иголку в стоге сена. До праздничного парада осталось меньше восемнадцати часов. Нам понадобится целая армия из двух тысяч искателей, чтобы найти бомбу вовремя. И что самое плохое, наша крошечная команда вынуждена вести поиски скрытно от кубинских и русских служб безопасности. Как мне представляется, детонация неизбежна.

— Если бы я только мог связаться с Кастро и передать ему предупреждение президента…