Истории Ворона (сборник) - Коллектив авторов (2021)

Кривые, паршивые елки с затянутой седой паутиной хвоей нехотя расступились, открывая древнее капище. На поляне, не зарастающей сотни, а может, и тысячи лет, из склизкого мха торчали окатанные ледником или руками человека круглые валуны. Желтый, зеленый и серый лишайник чертил на боках узоры, напоминавшие ощеренные звериные пасти. Место вселяло беспричинный навязчивый страх. Лес подступал вплотную туманной стеной, смердящей болотом и падалью.

Катерина остановилась. Рана запеклась, карман дождевика пропитался насквозь и прилип к бедру. Голова немного кружилась, порез ощутимо пекло. Ничего, бывало и хуже, а главное, еще будет, когда подменка объявится. Тварь придет только за ней, другие ей не нужны, и это открывало простор для фантазии.

Сзади послышался глухой стон, мимо дерганым манекеном проследовал Лазарев. Его колотило, рожа пошла красными пятнами.

– Это оно, оно… – он коснулся камня рукой. – Вон там стояла палатка.

Лазарев охрип:

– Они были внутри, мама и папа.

– Родители привели тебя? – спросила Катерина, затягивая время. Ответа не ждала, но Лазарев неожиданно пошел на контакт.

– Я сильно болел, врачи оказались бессильны, а утопающий хватается за любую соломинку, тем более убитая горем мать. Она узнала про Лес, думала, он сможет помочь.

– Помог?

– Как видишь. Я жив и здоров. И сверх того Лес подарил мне удачу, мой отец был простым инженером с копеечной зарплатой и мечтой о подержанном «жигуле», а у меня бизнес, связи, деньги, депутатский мандат.

– А цена? – затаила дыхание Катерина. Она как никто знала – Лес всегда забирает вдвое больше, чем отдает.

Лазарев скривился и прошептал:

– Родители погибли, лежали, страшно истерзанные, рядом со мной в спальных мешках. Из Леса я вышел один, долго плутал, дни, недели, может быть, месяцы. Водитель молоковоза заметил на обочине полумертвого мальчика. Потом детский дом, девяностые, я добился всего, чего только желал. А три года назад все рухнуло. Леночке поставили страшный диагноз, – он привлек дочку к себе. – Израиль, Германия, все впустую, и тогда Лес позвал меня, обещая еще одно чудо, я слышу это в шорохе листвы за окном, в порывах ветра и шуме дождя. Он говорит со мной. Он требует. Я ему обещал…

Смертельно больные слетались в Лес как пчелы на мед. Пройдя круги врачебного ада, отдав последние крохи ублюдочным народным целителям, они приходили сюда. Отец говорил, Лес питается болью, страхом и робкой надеждой, последними крохами истомленной души. Катерина видела, как Лес высасывал недуг и люди выздоравливали. Видела, как Лес оставался глух. И видела, что вытворял Лес, если ему было скучно. Весной она водила онкобольного мужика: высохшего, лысого, похожего на мертвеца. Ему вроде стало получше, а потом он упал, и Катерине пришлось два километра переть его на себе. Можно было бросить, но кто в следующий раз пойдет с проводником, который возвращается из Леса один? Мужика увезли на скорой в райцентр, где он сгорел за пару часов. Знакомая санитарка, бледная, осипшая, рассказывала, как он распух и метастазы веточками черной плесени расползлись по палате, пожирая кровать, стены и пол.

– Лес обманет, – тихо сказала она.

– Нет.

– Он всегда врет.

– Ты ничего не знаешь! – Лазарев снова ударил ее по лицу.

– Папа, не надо! – Девочка слабо затрепыхалась у него на руках.

– Тетя плохая, тетю нужно проучить, – неуверенно улыбнулся дочери Лазарев.

– Ты еще не знаешь, насколько тетя плохая, – процедила Катерина сквозь зубы. – Неужели, дурак, не уловил, что к чему? Лес всегда выигрывает, никому и никогда не удавалось его обмануть. Впусти его в свою душу, доверься, и он отнимет у тебя все. Говоришь, излечился? Ну молодец. Твоя никчемная жизнь в обмен на жизни матери, дочери и отца. Вот уплаченная цена.