Истории Ворона (сборник) - Коллектив авторов (2021)

Юра подумал о красивых и культурных друзьях Снежаны, об их белых зубах и ровных носах.

Захмелевшая бабушка уснула в десять, раньше обычного. Юра слушал ее храп, слушал, как звенит цепью пес и пререкаются сыновья дяди Коли. В голове созревал план, от волнения ладони взмокли. Около одиннадцати Юра выскользнул из комнатушки, осторожно приотворил калитку и поспешил на шум волн.

«Я только пройдусь вдоль кемпинга, – успокаивал он бешено колотящееся сердце. – Если не встречу ее – сразу назад».

Он подумал о Снежане, спящей в палатке, в одном мешке с загорелым красавцем. Под ребрами неприятно закололо.

«Она не такая», – твердил Юра.

Ночь была теплой, небо усыпали звезды: до черта звезд. Выла бродячая собака, а может, волк из зоопарка. Дискотека пульсировала рейвом и судорожными вспышками стробоскопа. Выход к побережью преграждал продолговатый заболоченный лиман. Пересекали его по широкому земляному валу или по перешейкам поменьше. Юра выбрал перешеек и тут же пожалел. Здесь было темно, насыпь вихляла, норовя скинуть беглеца в осоку. Голые участки тела облепили прожорливые комары.

Юра представил татарина-шашлычника, крадущегося по пятам, сжимающего в лапе шампур. Представил сгорбленную старушку, караулящую во мраке. Ему стало так страшно, что голова закружилась и скулы свело. А когда в осоке кто-то захихикал, Юра не выдержал и рванул обратно к поселку.

Позже он грустил на насесте в деревянном сортире, выдавливал из себя дерьмо и воображал, что таки дошел до берега, встретил Снежану, и они гуляли по пляжу, смеясь.

Снаружи гудели цикады. Вовочка и Сашенька покинули беседку, оставив на столе пустые бутылки и консервные банки. В тенетах под потолком дремали пауки. По дощатой стене проползла сколопендра.

Юра подумал о родном туалете, чистеньком, пахнущем альпийской свежестью, об удобном белом унитазе. Деревянная хибара вдруг легонько завибрировала.

– Занято, – сказал Юра так тихо, что не услышал сам себя.

Быстро подтерся, механически потянулся к бачку и, не найдя такового, вышел из сортира.

Он уже собирался свернуть по аллее к хозяйскому дому, как что-то похожее на сверлящий взгляд в спину заставило обернуться. Над поселком сиял серебряный месяц, а на кровле сортира восседала одна из близняшек-молей.

Юра нахмурился.

Девочка сидела на корточках, не шевелясь, задрав к луне бледное лицо. В зубах она держала плюшевую игрушку. Так кошки держат за холку котят. Глаза странной девочки сверкали зеркальцами, отражающими лунный свет.

«Это не игрушка, – сообразил Юра, каменея. – Это кролик».

Дохлый кролик чуть покачивался, свисая наподобие бороды.

«Идиотка», – подумал Юра и побежал к мирно похрапывающей бабушке.

Бабушку ели рыбы. Сновали вокруг ее ступней, лакомясь отмершей кожей. Бабушка погрузила венозные ноги в аквариум и обмахивала себя веером. Процедура называлась модно: «пилинг». Сплошная польза: например, Юра мог побыть наедине с собой.

Он лежал на полотенце, пересыпая между пальцев песок. Мелькали ноги в сандалиях, пела группа «Дюна», рыжая девочка фотографировалась с обезьянкой.

Хотелось домой.

Не хотелось домой.

Никак не удавалось определиться, и ему помогла Снежана.

Она бесцеремонно плюхнулась на бабушкино полотенце. В неизменном бежевом платье, смуглая, восхитительная.

– О чем задумался?

– О разном. – Юра приподнялся на локтях. – Я вчера ночью на пляж ходил.

– Чего же в гости не зашел?

– Да ты спала, наверное.

Глаза Снежаны были океаном, и Юра тонул. Он не знал, что тонуть так приятно.

– Я никогда не сплю, – сказала Снежана. – Ночами я плаваю в темных водах. А днем загораю. – Она накрутила влажный локон на палец. – Твоя бабуля не против нашего общения?

– Чего бы ей быть против?

– Мамы и бабушки мальчиков обычно чувствуют, кто я. На генном уровне.

– А кто ты? – Юрин пульс участился.