Воронихи - Даниэль Пейдж (2020)

– Так и не убивай. Ты вовсе не обязана это делать. – Виви изо всех сил старалась, чтобы эти слова прозвучали взвешенно. Она чувствовала, что отчаянная мольба не слишком подействует на девушку, которой уже доводилось забирать людские жизни.

– Извини, Виви, – печально сказала Далия, – но ты самый сильный Пентакль из всех, кого мне доводилось встречать. – Она провела пальцем вдоль лезвия, стряхивая с него жухлую листву, а потом шагнула к своей жертве и прижала острие ножа к ее горлу. – Мне нужны твои магические силы. Обещаю, я очень постараюсь сделать все быстро и безболезненно. – Тут она замолчала и нахмурилась. – Ну уж быстро-то точно. Не думаю, что можно вытащить у человека бьющееся сердце так, чтобы ему совсем не было больно.

Паника, которую Виви до сих пор старалась сдержать, взяла над ней верх, и она завопила так, что эхо разносило крик по всему лесу, пока его не заглушил громовой раскат.

Далия вздохнула и убрала нож.

– Ори сколько влезет. Тут тебя все равно никто не услышит.

«Надо, чтобы она болтала и дальше», – в отчаянии подумала Виви. Чем дольше продлится разговор, тем больше шансов у Вороних будет ее найти.

– Зачем тебе мои силы?

– Для кое-каких заклинаний, которые не получатся без магии всех четырех мастей. Теперь мне не нужно будет ждать полнолуния для этих мерзких ритуалов. Не нужно будет заимствовать силу у других или выпрашивать ее.

– Значит, все, что ты говорила про связь между сестрами, это чушь? Ты не веришь в то, что вместе мы сильнее?

– Связь между сестрами? – Губы Далии искривила презрительная ухмылка. – Когда мне больше всего были нужны эти так называемые сестры, ни одна из них не пришла на помощь. Я молила их помочь своей магией, а они отвернулись.

– Каппы любят и чтут тебя. Но даже если бы и нет… ни с кем нельзя так поступать, этому нет оправданий. Как насчет Тиффани? – спросила Виви, готовясь узнать ужасную истину. – Ты ее убила? Ты забрала ее силы?

От мысли о том, что по жилам Далии бежит магия мертвых ведьм, Виви чуть не вывернуло наизнанку; это же все равно, что вырвать у кого-то глазное яблоко и сунуть в свою глазницу.

– Знаешь что? – заявила Далия. – Я думаю, что с меня хватит твоей болтовни, больше я ее не вынесу.

С этими словами она щелкнула пальцами, и губы Виви словно склеились. Та попробовала закричать, но попытка обернулась мучительной болью. Подняв как можно выше связанные невидимыми путами руки, она неловко провела тыльной стороной ладони вдоль рта и обнаружила, что он зашит суровой ниткой.

– А теперь просто расслабься, – почти пропела Далия, держа длинный нож над пламенем одной из свечей. – Через минуту все закончится. Мне нужно будет только удержать твое сердце достаточно долго, чтобы перемещение завершилось. А после этого я сразу быстренько тебя убью. Честное слово, мне совсем неинтересно растягивать твои страдания.

Волна тошнотворного ужаса нахлынула на Виви, когда она представила, как лежит, распластавшись, в центре пентаграммы и в отчаянии смотрит на Далию, которая вонзает нож ей в грудь и вынимает трепещущее сердце. Может быть, от боли она лишится чувств? Или так и останется в сознании, истекая кровью, пока не умрет одна-одинешенька в этом лесу, покинутая сестрами, которых она так подвела?

Она вообразила, как маме звонят из Вестерли и официально заявляют, мол, соболезнуем и вынуждены сообщить, что с вашей дочерью случилось несчастье. Из груди Виви вырвался стон, когда она мысленно увидела искаженное лицо Дафны, которая шепчет: «Нет, нет, нет», – и медленно сползает вниз по стенке. А потом всю ночь рыдает на диване, прижав к себе мягкую игрушку, плюшевого зверька – все, что осталось у нее от дочери.