Хольмганг (сборник) - Вадим Калашов (2019)

– Клянусь Тором, этот старик опасается какого-то страшного врага! Олаф, может, ты скажешь ему, что когда рядом викинги и словены, любой враг умоется кровью.

Молодой викинг обратился на общем языке северных народов, потому что ещё плохо знал имперский язык, на котором общались все на корабле, включая быстро выучившегося ему шота, а шотский не знал совсем.

– Нет, друг, – ответил своему воину предводитель варяжской части букеллария, – этот человек похож на тронувшегося умом, но он не глуп. Тот враг, которого он опасается, страшнее самых знаменитых пиратов. И у него есть основания так поступать, хотя нам он о них вряд ли когда-нибудь скажет.

Никто не спрашивал, как Олаф из варяжьего племени Рус узнал об этом. Викинги знали, что их командир – потомок волхвов и поэтому не удивлялись, когда он узнавал то, что от других скрыто. Но кто именно этот таинственный враг, который не боится большого букеллария опытных воинов, не ведал даже он.

Неизвестно кем был этот странный враг старого шота, плодом больного воображения или кем-то существующим в реальности, но боялся он его сильнее, чем жители стольного града гнева своего басилевса. По прибытию на Холлисвэй никто не получил заслуженный отдых. Хромой лоцман заставил бросить корабли в бухте, а самим взять всё необходимое и следовать вглубь острова. В этот момент команда попыталась выразить недовольство, но двух слов Феодора Отважного хватило, чтобы, тяжко вздохнув, моряки поспешили исполнить приказ человека, кажущегося умалишённым.

Водоём, куда привёл людей Кривого Купца странный лоцман, тяжело было назвать озером. Скорее это была большая лужа. В самом глубоком месте воды здесь было по колено, поэтому никому не пришлось показывать своё умение плавать.

Достигнув острова, занимавшего половину пресной лужи, Мак-нут сразу успокоился, а спустя некоторое время пришёл в необычное возбуждение, то есть пробежался до берега озера, крикнул морю «Что?! Опять проспал! Ну, спи дальше! На сегодня ты не страшен ни мне, ним им!», и тут же бросился назад. И бежал он, словно забыв о хромой ноге.

Вновь оказавшись на острове, Мак-нут опять вздохнул с облегчением. Здесь он не боялся своего таинственного врага, словно его отделяла от берега озера не узкая полоса мелководья, а ров с кипящей смолой.

Ворча на причуды лоцмана, люди стали готовиться к ночлегу. Кто-то дошёл до берега, чтобы нарубить дров, кто-то занялся шатрами, а три повара устроили совещание по поводу ужина. И им было о чём подумать.

Мак-нут так торопился покинуть корабль, что моряки захватили очень мало припасов, а на желание поваров вернуться за съестным, сказал, что пока не начался дождь, никто дальше чем на сто шагов от озера не отойдёт. И Феодор Отважный, скрепя сердце, подтвердил его приказ. После этих слов команды трёх кораблей недовольно загудели. Ради любимого хозяина все они с радостью бы голодали недели две, но сейчас никто не видел в этом нужды. Еда находилась меньше чем в миле пути, и только прихоть умалишённого лоцмана заставляла ходить с пустыми желудками.

Феодор понимал, что в этот раз требования команды справедливы. Особенно роптали гребцы – они всегда хотели есть сильнее всех. Но Кривой Купец понимал, что если ослушаться странного лоцмана, то ни к каким пиктам они в этот год не попадут.

Он знал, что даже без копий дружинников, одно его слово и ропот тотчас смолкнет. Но ему не хотелось выступать без особой нужды деспотом. Если бы он сам видел хоть какой-то смысл, кроме прихоти шота, сидеть голодными в нескольких шагах от еды, то объяснил бы команде причину, а тем, кто из непонятливых, просто бы приказал. Но никакого смысла в действиях Мак-нута Кривой Купец обнаружить не мог, сколько бы не искал.