Хольмганг (сборник) - Вадим Калашов (2019)

Вряд ли можно было назвать бегом этот быстрый шаг измотанного боем «в гору» бойца. Никто не сомневался, что Флоси без труда догонит Ваги и наденет его сердце на копьё. Но Олаф-рус, хотя уже имел возможность сегодня убедиться в правоте одного мудреца, заметившего, что тот проиграл, кто первым впустил страх в своё сердце, не спешил считать Ваги мёртвым. За эту схватку он один раз уже ошибся с предсказанием и потому не торопился с приговором.

И… правильно сделал.

Флоси Среброголосый не спешил преследовать противника. Даже больше: он его совсем не преследовал. Он остановился, внимательно посмотрел на тяжело бегущего Ваги и вдруг преобразился. Для состояния, в какое перешёл бродячий скальд, Олаф-рус не мог подобрать слов ни в родном языке, ни в тех, которые знал. Но одно молодой потомок волхвов понял точно: для Флоси сейчас не существовало ни Ваги Острослова, ни Гарви Немого, ни Гордого Острова. На несколько мгновений скальд словно перенёсся душой в неведомые дали. В миры, куда есть доступ только сказителям.

– Как пятки… сверкали пятки, – бормотал Флоси, опустив копьё, – сверкали пятки как.

Великий скальд задумался. А затем лицо его словно осветилось изнутри.

– И пятки нитинга сверкали, как меч сверкает при луне! Но если блеск меча почётен, то блеск второй – позор навеки! А нитинг всё бежал к хослуру! Бежал, как в страшном жутком сне! Тем потеряв быть право воином и право зваться человеком!

– Как ты посмел назвать его нитингом?! Мой брат ещё не истратил свои щиты и имеет право вступить на хослур, оставшись достойным воином! И даже вступив третий раз в хослур, он стал бы не нитингом, трусом навечно, а всего лишь трижды трусом! Трусом, который может выкупить репутацию честного викинга в трёх больших сражениях! – крикнул в возмущении Торальф Ловкий, а Ваги Острослов, остановившись в нескольких шагах от своего угла, восстанавливал дыхание и дивился поведению противника.

– Да, именно так! Именно так и никак иначе! – в каком-то странном возбуждении крикнул Флоси, не обращая ни на кого внимания, а затем добавил: – Последний перерыв! Использую право на последний перерыв! Молот Тора вам на голову! Где этот молодой рус?

Те викинги, что мало имели дело со скальдами, не могли поверить своим глазам. Флоси Среброголосый упустил, быть может, единственный шанс на победу. Да ещё вдобавок использовал последний перерыв тогда, когда в этом не нуждался.

Точнее, не нуждался, если, смотреть на его положение глазами людей, не имеющих дара сказителя. Для самого Флоси перерыв был жизненно необходим. Он так боялся забыть удачные строки, что добежал до молодого руса прыжками.

– Рус, рус! Запоминай! И пятки нитинга сверкали, как меч сверкает при луне! Но если блеск меча почётен, то блеск второй – позор навеки! А нитинг всё бежал к хослуру! Бежал, как в страшном жутком сне! Тем, потеряв быть право воином и право зваться человеком!.. Да, именно так и никак иначе! Не забудь эти слова! Количество ударов я запомнил, а вот этот оборот могу забыть! У тебя отличная память, рус! Помоги мне!.. Нет, ну, правда, великолепное сравнение? Про блеск чести и блеск позора? А, рус?.. Правда, хорошо?.. Ханульф Громкоголосый утопится от зависти! Да, утопится! Возьмёт все рунные камни со своими бездарными песнями, проглотит для балласта и бросится в бурные воды, когда узнает, что Флоси Среброголосый в очередной раз его превзошёл!

А, рус?.. Ведь утопится?.. Клянусь языком Локки, что утопится!

Пока противник восстанавливал дыхание, Флоси его тратил на разговор с русом. Гуннар Поединщик, его побратим Эгиль и даже судья смотрели на скальда как на безумца. Они не понимали. Не понимали, как можно ставить поэзию выше собственной жизни. И не могли постичь детской радости, которой светилось немолодое лицо.