Хольмганг (сборник) - Вадим Калашов (2019)

Этими строками Флоси напоминал Ваги о временах, когда викинги пытались смягчить жестокие законы хольмганга и, например, разрешили прерывать поединки уплатой хольмслаунса в любой момент. Эти времена ушли в прошлое, и хотя от уплаты хольмслаунса в случае проигрыша Ваги никто не освобождал, но проиграть, не потеряв жизнь, он мог, только нарвавшись на не смертельную рану. А Флоси, вспомнив сразу все оскорбления, какие сегодня Ваги раздавал, не скупясь, не собирался давать ему такой возможности.

– Напрасно смотришь в угол братьев, нет, не достигнешь ты его! Тот, чьих ногтей ты, трус, не стоишь, хохочет как назло!

Флоси в перерывах между строками действительно хохотал. Предчувствуя смерть противника, он делал то же, что и предшественник из племени датов, но только его смех был другим. Это был не безумный хохот берсеркера, а момент хладнокровного триумфа оскорблённого поэта.

– Так с ним сказитель говорил, а бедный Ваги, весь дрожа, скользил по краю скользкой бездны, как кровь по обуху ножа!

Сейчас Ваги был действительно обречён. Кровь, стекая по обуху ножа, очень скоро падает на землю – смерть Острослова была неминуема.

А ведь когда поединок возобновился, казалось, что победа Флоси под вопросом.

Немного походив вокруг друг друга, Чёрный брат и бродячий скальд устремились в обоюдную атаку с такой яростью, словно это был первый щит хольмганга. Ваги чаще бил, чем колол, а его противник в равных долях чередовал уколы с мощными круговыми ударами. Ваги был моложе, поэтому часто атаковал в прыжке, а его противник был опытнее, поэтому не позволял Острослову схватиться за край плаща или намотать на копьё, и использовал этот предмет одежды не только, чтобы скрыть движения ног. По ходу поединка Флоси не раз пытался резким хлёстом плаща отвлечь внимание от направления основного удара.

Когда позволяло расстояние, оба поединщика пытались провести пинок сапогом либо в голень, либо в пах или тычок тупой стороной древка. Но каждый раз эти удары проваливался в пустоту. Ни Ваги Острослов, ни его враг не отличались силой вепря и потому избегали ближнего боя, как жрецы Мессии портовых таверн.

И Чёрный брат, и бродячий скальд, оставшись один на один, в защите применяли древко столь же редко, сколь и свилю. Ваги чаще принимал удары на спину, где у него висел щит, а Флоси на щит, что держал в левой руке.

Они сражались столь яростно, что всем стало ясно: дело идёт к перерыву. И снова молодость стала брать верх. Флоси начал тяжело дышать, когда Ваги ещё и не думал задыхаться.

У бродячего скальда на левой руке висел последний щит и последнее право на перерыв он уже бездарно, с точки зрения простых викингов, использовал. Чаша весов снова склонилась в пользу Ваги Острослова.

Поединщики сражались молча. У Флоси не хватало дыхания на разговоры, а у Ваги отняли голос северные ветры. Зрители тоже молчали, даже те, кому было плохо видно бойцов из-за того, что бой шёл на стороне тьеснура, противоположной их драккарам. Они старались не пропустить, когда крик судьи возвестит о поражении того или иного участника.

Зрителям на драккарах был слышен лишь шум моря и крики чаек. Те же, кто ждал очереди пролить кровь, услышали больше. И треск сталкивающихся копий, и гул поражаемых щитов, и – когда поединщики прошли, осыпая друг друга ударами, в двух шагах мимо одного, потом другого угла, – шелест плаща и тяжёлое дыхание Флоси Среброголосого.

У бродячего скальда оставалось две возможности остаться в живых: или обагрить Гордый Остров кровью из несмертельной раны, или вступить за ореховый колышек третий раз за щит и… взять на себя клеймо трижды труса?!.. Не такое позорное, как клеймо труса вечного, подлого нитинга, но для человека, каждую песню призывающего других к отчаянной смелости. Олаф вспомнил всё, что знал о характере Флоси, и уменьшил количество его шансов вдвое.