Погружённый в воспоминания о жизни в стране антов, Олаф-рус пропустил тот момент, когда уже не стеснявшийся слёз, совершенно потерявшийся несчастный Ваги дошёл спиной до края тьеснура и, оступившись, упал в море, испортив Флоси завершающий удар.

– Мерзавец! – крикнул скальд, наклонившись над обрывом, и запустил в Ваги по очереди оба копья.

Его не устраивала жизнь этого человека даже в позорном звании нитинга. Ему была нужна его смерть. Он был разочарован.

А Ваги был рад. Холодная вода смыла с лица кровь мёртвого брата и погасила пекло, в которое душу погрузил жестокий Флоси. Поначалу он просто плавал на месте, не веря, что жив. А когда всё понял, издал беззвучный крик и от восторга сделал кувырок в воде. Через минуту он уже плыл к кораблям родного племени сильными уверенными гребками, а Флоси провожал его злым, как великаны Севера, взглядом.

Все, кто находился на Гордом Острове, кроме Гуннара и Эгиля, занятых правкой кромки один – ножа, а другой – меча, подбежали к обрыву, с которого сбежал от смерти Ваги Острослов. Адилс изменился в лице, когда вступил на землю, покрытую останками брата, а Торальф старался не смотреть по сторонам. Гарви Немому помогли добраться до этого места судьи, и даже он не радовался тому, что Ваги остался жив.

Нитинг – это вечное клеймо. Пятно, которое не смыть любой кровью. Судьба нитинга – путь изгнанника и верная дорога после смерти в страну злой Хель. И никто, кроме молодого руса, не понимал радости Ваги Острослова.

Нет, Олаф лично предпочёл бы умереть самой жуткой смертью, чем навек закрыть для себя врата Валгаллы. Но мысли Ваги ему представлялись следующими:

Участь изгнанника? Плевать, и в других частях Срединного Мира живут люди! Пятно труса? Плевать, в Срединном Мире немало мест, куда не дойдёт молва викингов! Загробная участь, достойная жалости? Кроме асов и ванов существует столько богов, что глаза разбегаются! Верь – не хочу! Наши асы вознаграждают своих смелых служителей Валгаллой, а трусливых отдают злой Хель, а скажем, Мессии имперцев плевать на количество голов, которые срубил твой меч. Он вознаграждает тех, кто в него верит, по другим доблестям.

Олаф-рус никогда бы не стал так рассуждать, но мог поклясться, что угадал мысли Ваги. Однако, когда Чёрный брат доплыл до родных кораблей, выяснилось, что характер Гордого Острова не изменился, несмотря на то, что уменьшилась высота, и он по-прежнему жаждет наказывать подлых нитингов не презрением, а лишь только смертью.

Была ли это магия Острова Гордости или просто Ваги, когда спас жизнь через участь нитинга, проявил слишком много радости, оскорбившей честных воинов, но конунг аугов поступил совсем не так, как поступают в таких случаях. Он не принял на борт оступившегося викинга. Вместо этого он схватил весло и чуть не проломил подплывшему Ваги голову.

– Плыви прочь, презренный нитинг! Я не знаю и никогда не знал тебя! Таких воинов никогда не было в моём хирде! Таких людей никогда не было в нашем племени! Ты ошибся, нитинг! Это не твой корабль!

И следом за конунгом закричали остальные ауги:

– Ты ошибся, нитинг! Это не твой корабль!

Напрасно Ваги пытался подплыть к родным драккарам то с одной, то с другой стороны. Везде его встречали удары вёсел и злые крики.

В отчаянии он пытался приблизиться к кораблям чужих племён, но и там встретил отпор. И тогда Ваги Острослов вернулся к берегам острова.

Верёвочная лестница, как велит обычай, была поднята наверх. Ваги жестами умолял её скинуть, но когда Адилс шевельнулся, конунг аугов крикнул:

– Чёрные братья! В нашем племени нитингов нет! А в вашем роду есть?.. Но ведь ваш род часть нашего племени! Как это может быть?!

И на плечо Адилса Непобедимого легла рука Торальфа Ловкого.