Шторм войны - Виктория Авеярд (2018)

Кажется, Эванжелина пытается подмигнуть. Ну или нерв поврежден сильней, чем я думала. Возможно, я просто утомлена дракой, но я почти смеюсь. Вместе с ней, а не над ней. Эта мысль отрезвляет меня, и пульсирующая волна адреналина начинает спадать. Я не могу забыть, кто она такая и что ее семья сделала с моей. Птолемус Самос, который сидит лишь в нескольких шагах от нас, убил Шейда. Лишил Клару отца, а Фарли возлюбленного. Отнял сына у моих родителей. Украл у меня брата.

А я попыталась сделать то же самое.

Эванжелина ощущает перемену во мне и опускает взгляд. Ее лицо вновь превращается в безупречную маску.

Рен Сконос опытный целитель – она возвращает Эванжелине бойцовскую форму за считаные минуты. Эти две молодые женщины составляют разительный контраст: Эванжелина, белокожая, с серебряной косой, и Рен, с длинными блестящими волосами цвета агата, переброшенными через обнаженное иссиня-черное плечо. Я замечаю, как Птолемус смотрит на целительницу, когда та заканчивает латать его сестру. Взгляд Самоса неторопливо обводит ее шею, лицо, ключицы. Рабочий процесс Птолемуса не интересует.

Нетрудно забыть, что он женат на Элейн. По крайней мере, формально. Хотя, полагаю, Эванжелина проводит больше времени с его супругой, в то время как он развлекается с Рен. «Ну и путаная семейка».

– Теперь ты, – говорит Рен, жестом приказывая мне сесть на место Эванжелины.

Принцесса Самос встает и с грацией кошки потягивается исцеленным туловищем.

Я опасливо сажусь, поморщившись.

– Деточка, – дразнится Килорн.

В ответ я злобно скалюсь, демонстрируя ему дыру между окровавленными зубами. Он изображает дрожь ужаса.

Птолемус смеется при этом зрелище и удостаивается от нас обоих гневного взгляда.

– Что-то смешное? – спрашивает Килорн, шагнув к сереброволосому мужчине.

Мой друг слишком храбр и не питает особого уважения к принцу-магнетрону, который способен рассечь его пополам.

– Килорн, я сейчас приду, – громко говорю я, надеясь погасить конфликт, прежде чем тот разгорится. Мне совершенно не хочется вытирать его кровь с пола. Он смотрит на меня, раздосадованный моей опекой, но я не уступаю. – Все нормально, иди.

– Ладно, – выговаривает он и отходит, не забыв бросить гневный взгляд на Птолемуса.

Когда эхо его шагов стихает, Эванжелина изящно встает. Ее намерения ясны. Чуть заметно усмехнувшись, она тоже покидает нас вместе с братом. Они удаляются в противоположном направлении. По пути Эванжелина оглядывается. Я перехватываю взгляд, который она бросает на нас с Тиберием. Тот по-прежнему молчит и не отходит. В его глазах горит надежда. От этого у меня обрывается сердце.

«Как глупо».

От Рен исходит облегчение, успокаивая ноющие мышцы и расцветающие синяки. Я закрываю глаза, позволяя ей тыкать и тянуть меня в разные стороны. Рен – двоюродная сестра Сары Сконос, дочь благородного Дома, который расколот между двумя королями. Раньше она служила Мэйвену и была моим целителем в Археоне. Она ухаживала за мной в те дни. Поддерживала во мне жизнь, иначе тяжесть Молчаливого камня убила бы меня. Делала мои лицо и тело презентабельными для королевских трансляций. Никто из нас тогда не мог предугадать, где мы обе окажемся сегодня.

Внезапно я не хочу отпускать боль. Она помогает отвлечься от тоски в душе. Пока пальцы Рен касаются моей челюсти, отращивая выбитый зуб, я пытаюсь не представлять себе Тиберия. Но это невозможно. Он так близко, что я его чувствую. Знакомое тепло, ровное и постоянное.

Эванжелина сказала, что со мной трудно иметь дело. Пожалуй, она ошиблась. Если бы она заперла нас с Тиберием в комнате, я бы, возможно, не выдержала. «И разве это было бы так ужасно?»

– Ты покраснела.

Я открываю глаза и вижу Рен, которая маячит передо мной, поджав полные губы. Она моргает. Глаза у нее такого же грозового серого цвета, как у Сары.

– Здесь жарко, – отвечаю я.

Тиберий тоже заливается румянцем.