Шторм войны - Виктория Авеярд (2018)

В его словах нет враждебности – впрочем, я ее и не ожидаю. Кэл слишком устал, чтобы ссориться со мной.

А я теперь не вижу смысла в ссоре с ним.

– Сомневаюсь, – негромко говорю я.

Мой ответ удивляет Кэла.

– Ты намерена что-то делать? – спрашивает он, и в его голосе звучит… возможно, надежда.

«Не намерена», – думаю я. А вслух отвечаю:

– Что я могу? Во всяком случае, пока ОН держит поводок.

Кэл понимает, кого я имею в виду.

– Эванжелина Самос на поводке… – произносит он, наигранно усмехаясь. – Так не бывает.

У меня недостает сил его одернуть. Я могу сказать лишь:

– Я бы правда хотела, чтоб было иначе.

Он проводит рукой по лицу, на мгновение закрывая глаза.

– Я тоже.

Я невольно усмехаюсь. Нытье мужчин не перестает меня удивлять.

– Какой поводок может быть у короля Норты? – с издевкой спрашиваю я.

– Их больше одного.

– Ты сам загнал себя в угол, – замечаю я, пожимая плечами. К этому человеку я не питаю особого сочувствия. – Тебе дали выбор. Последний шанс что-то изменить, прежде чем они ушли.

Кэл резко подается вперед.

– А что было бы, если бы я выполнил их требования и снял эту адскую штуковину? – в подтверждение своих слов он срывает с головы корону и отбрасывает ее прочь. Как эффектно. – Хаос. Бунты. Возможно, еще одна гражданская война. И уж точно мне пришлось бы воевать с твоим отцом. Быть может, даже с родной бабушкой.

– Не исключено.

– Не надо читать мне мораль, Эванжелина, – огрызается Кэл, начиная терять терпение. – Можешь сидеть здесь и обвинять меня в своих проблемах, если угодно, но не притворяйся, будто ты тут ни при чем.

Я чувствую, как к моим щекам приливает жар.

– Прости?

– У тебя тоже был выбор, но ты раз за разом предпочитаешь ничего не менять.

Вместо рычания у меня вырывается шепот.

– Потому что мне страшно, Кэл.

И это его немного успокаивает. Как прохладный компресс поверх свежего ожога.

– Мне тоже, – отвечает он с болью.

Не задумываясь, я признаю:

– Я скучаю по ней.

Он отзывается:

– Я тоже.

Мы говорим о двух разных людях, но с одинаковым чувством. Кэл рассматривает собственные руки, словно стыдится любви к человеку, которым не может обладать. Я знаю, как это мучительно. Как тяжело. Груз, который в конце концов утопит нас обоих.

– Если я скажу тебе кое-что, обещаешь молчать? – спрашиваю я.

Как и Кэл, я подаюсь вперед. Так, что могу взять его за руки, если захочу.

– Не говори даже Джулиану и Анабель. Особенно им.

Кэл вновь поднимает голову. Он смотрит мне в глаза, ожидая подвоха. Ищет расставленную Самосами ловушку.

– Да.

Я облизываю губы и говорю, прежде чем здравый смысл успевает вмешаться:

– Кажется, они хотят убить моего отца.

Он недоуменно моргает.

– Какой в этом смысл?

– Ну, они сами этого не сделают, но…

Впервые в жизни я беру Тиберия Калора за руку и не испытываю омерзения. Я крепко сжимаю его пальцы, пытаясь сделать так, чтобы он понял.

– Ты правда думаешь, что Сенра и Айрис обменяли Мэйвена всего лишь на Салина Айрела?

– Нет, – тихо отвечает Кэл. Он стискивает мою руку – его хватка гораздо сильнее моей. – И если твой отец умрет…

Я киваю. Он верно прослеживает мои мысли.

– Разломы умрут вместе с ним. Они воссоединятся с Нортой. У Птолемуса не хватит духу продолжать войну, если отец погибнет. Неважно, насколько он хороший воин – он для этого не создан.

– Трудно поверить, – усмехается Кэл. Он сдвигает брови, а потом расслабляется – как будто сбрасывает бремя. До него постепенно доходит.

– Ты не сказала об этом родителям, ведь так?

Я качаю головой.

У Кэла отвисает челюсть.

– Эванжелина, если ты права…

– Я позволю ему умереть. Знаю, – шиплю я, злясь на себя.