Шторм войны - Виктория Авеярд (2018)

– Она не принадлежит ни ему, ни тебе, – рычу я, совсем как мамина пантера.

«Я не знаю, долго ли еще смогу так жить», – сказала Элейн.

И я тоже не знаю.

Мама в ярости двигает челюстью, скрипя зубами. Она словно утратила дар речи.

Толли подается вперед, словно в попытке защитить меня от родителей.

– Эви… – бормочет он, хотя бы для того, чтобы поставить точку, прежде чем события приобретут еще более неприятный оборот.

Мама откидывает голову и смеется – жутко и резко. Я чувствую себя оплеванной. Меня унизил тот, кто должен любить.

– Разве она принадлежит тебе, Эванжелина? – мурлычет мама, продолжая усмехаться.

Как же мне хочется ее ударить.

Страх превращается в гнев, железо – в сталь.

– Мы принадлежим друг другу, – отвечаю я, заставляя себя глотнуть вина.

Глаза Элейн устремляются на меня. Прожигают насквозь.

– В жизни не слышала такой ерунды, – фыркает мама и отталкивает тарелку. – Это невозможно есть.

И снова – гневный взгляд отца.

– Так продолжаться не может, – повторяет он, и я понимаю, что это ответ нам обеим.

Подражая маме, я отодвигаю тарелку с нетронутой едой.

– Посмотрим, – буркаю я.

С меня хватит. Как же мне надоело.

Прежде чем я успеваю встать из-за стола и во второй раз в гневе покинуть комнату, появляется Анабель Леролан со своими телохранителями. Даже она не настолько самоуверенна, чтобы являться к Самосам без защиты.

– Прошу простить меня, – быстро говорит она, кивнув. Ее корона блещет, тепло переливаясь меркнущим вечерним светом. – Вижу, я помешала.

Столкнувшись с королевой Анабель, мама быстро превращается в королеву Ларенцию. Ее осанка становится еще безупречнее – спина прямая, плечи опущены. С надменным видом она поворачивается к бабушке Кэла.

– Не сомневаюсь, у вас есть на то причины.

Анабель Леролан кивает.

– Мэйвена Калора нет.

Птолемус шумно выдыхает. Почти улыбается. И мои родители тоже – оба рады наконец избавиться от Мэйвена. Жаль, что я лично этого не видела; я предпочла бы убедиться, что с чудовищем, которое так долго нам докучало, покончено.

Мой брат заговаривает первым, повернувшись к Анабель:

– Кэл сделал это сам?

Ее лицо каменеет.

– Я имею в виду, что Мэйвен исчез.

Я ощущаю легкое давление – браслеты у меня на запястьях медленно сжимаются. Столовые приборы начинают дрожать. Это не я, не Птолемус, а ярость нашего отца. Воло сжимает кулак – ножи и вилки скручиваются.

Он прищуривается.

– Мэйвен бежал?

«Невероятно, но вполне возможно. Многие Серебряные еще верны ему. Часть Дома Хейвена. Они могли с легкостью проникнуть во дворец, укрыть его и вывести». Голова у меня начинает кружиться. Вмешательство Хейвенов – худший вариант. Потому что удар падет на Элейн.

Анабель качает головой и хмурится.

– Не похоже, – шипит она.

Мама резко втягивает воздух сквозь зубы.

– Значит…

Я договариваю за нее:

– Его забрали.

Старая королева кривит губы.

– Да.

– Красные, – негромко говорю я.

На долю секунды кажется, что Анабель сейчас взорвется. Она обнажает зубы.

– Да.

Солнце уже садится, когда мы добираемся до апартаментов Кэла и входим в большую гостиную, где он принимал нас вчера. Он яростно расхаживает по комнате, так и не сняв придворных регалий, включая корону из розового золота. Джулиан Джейкос чинно сидит в кресле, скрестив ноги и сложив руки на груди. За ним стоит женщина, положив бледные кисти на узкие плечи Джулиана. Это Сара Сконос, целительница. Она молчит, позволяя мужчинам совещаться.

– Намерение вполне очевидно… – Джулиан замолкает, когда мы входим. – Два совета в один день, просто замечательно, – сухо говорит он. – Королева Ларенция, какая неожиданная встреча.

Вместо того чтобы бросить на лорда-певца гневный взгляд, мама одаряет его фальшивейшей улыбкой. Эффект такой же.