Шторм войны - Виктория Авеярд (2018)

– Я тебя не понимаю! – восклицает мама, воздев руки. – Ты же этого хочешь. Ради короны ты старалась всю жизнь.

Я смеюсь ее слепоте. Неважно, сколькими глазами глядит моя мать. Она никогда не сумеет посмотреть на вещи моими глазами. Мой смех хотя бы выбивает ее из колеи. Я разглядываю мамин венец, украшенный драгоценными камнями. Никто не скажет, что Ларенция Серпент плохо играет роль королевы. «Все ради этого».

– Корона идет тебе, мама, – со вздохом говорю я.

– Не уходи от темы, Эви, – с раздражением отзывается та, сокращая расстояние между нами.

И с неожиданной нежностью кладет обе руки мне на плечи. Я стою неподвижно, как вкопанная. Ее пальцы медленно пробегают по моим рукам, поглаживая кожу. Это настоящая материнская ласка. Я к такому не привыкла.

– Все уже почти закончилось, милая.

«Нет».

Я осторожно выворачиваюсь из маминой хватки. Воздух теплее, чем ее руки – холодные, как змеиная кожа. Она, кажется, уязвлена, но продолжает стоять на своем.

– Я приму ванну, – говорю я. – И не пытайся за мной следить.

Мама поджимает губы. Она ничего не обещает.

– Мы действуем только ради твоего блага.

Я разворачиваюсь, шурша платьем, и шагаю прочь.

– Не забывай об этом, – кричит она вдогонку.

Добравшись до своих покоев, я испытываю сильное желание что-нибудь сломать. Разбить вазу, окно, зеркало. Стекло, не металл. Я хочу уничтожить то, что потом не смогу починить. Я сдерживаюсь, в основном потому что мне неохота затем наводить порядок. В Океанском Холме остались Красные слуги, но их мало. Лишь те, кто желает и дальше заниматься своим делом, за достойную плату, будут служить во дворце, ну или у Серебряных нанимателей.

Интересно, что изменит решение Кэла. Равенство Красных возымеет далеко идущие последствия, касающиеся не только чистоты в моей спальне.

Я иду по комнате, открывая окна по пути. Вечер в Гавани – прекрасное время, сплошь золотой свет и благоуханный морской ветер. Я пытаюсь утешиться этим, но лишь злюсь еще сильнее. Пронзительные крики чаек словно дразнят меня. Я задумываюсь, не проткнуть ли одну из них, просто чтобы попрактиковаться в стрельбе. Но вместо этого отбрасываю одеяло на постели и начинаю забираться под него. Лучше сон, чем ванна. Я просто хочу, чтоб этот день закончился.

Я замираю, когда среди шелка моя рука нащупывает лист бумаги.

Записка короткая, написанная убористым петлистым почерком. Совершенно не похожим на шикарный и изящный курсив Элейн. Руку я не узнаю – но нет и нужды. Мало кому придет в голову оставлять мне тайные записки – и тем более мало кто сумеет добраться до моей постели. Сердце у меня начинает биться чаще, дыхание замирает.

Правильно мы называли Алую гвардию крысами. Судя по всему, у них и правда ходы в стенах.

«Прошу прощения, что не сумел передать приглашение лично, но обстоятельства не позволяют. Покиньте Норту. Покиньте Разломы. Приезжайте в Монфор. Вам и леди Элейн будет выплачиваться содержание. Вас с радостью примут в горах, и вы сможете жить, как хотите. Откажитесь от этого пустого существования. Не покоряйтесь своей судьбе. Выбор только в ваших руках. В уплату мы ничего не просим».

От такой наглости я чуть не сминаю записку Дэвидсона в кулаке. «Ничего в уплату». Мое присутствие – само по себе подарок. Без меня союз Кэла с Разломами окажется под угрозой. Это лишь способ завлечь его в лапы Дэвидсона и Алой гвардии.

«Если вы согласны, велите подать в комнату чашку чая. Мы позаботимся об остальном. Д.»

Слова жгут, запечатлеваясь в моем мозгу. Я смотрю на записку, кажется, целые часы, хотя проходит лишь несколько минут.

«Выбор в ваших руках». Это неправда. Отец найдет меня даже на краю света, кто бы ни встал у него на пути. Я – его капиталовложение, часть наследия Самосов.

– Что будешь делать? – спрашивает знакомый голос, слаще песни.