Шторм войны - Виктория Авеярд (2018)

Мы достигаем Асцендента ночью и скользим среди гор почти в полной темноте. Я стараюсь не представлять себе, каково это – разбиться о склон. Но пилоты опытны, они легко сажают наш самолет на высокогорном аэродроме. Остальные монфорские самолеты, а также транспорты, везущие солдат, остались внизу, на равнине. Одним бойцам придется подниматься к городу по Ястребиной тропе, другим – расходиться по своим постам тайными дорогами, которыми покрыт весь Монфор. Страна подготовится к обороне и укрепит границы на тот маловероятный случай, если вдруг Озерные решат обрушить свою мощь на горы. Или подстрекнут к нападению рейдеров и лордов Прерии.

Фарли, Дэвидсон, их спутники и я добираемся до города в молчании, шагая по ступенькам в мерцающем свете звезд. По пути я смотрю на небо, вспоминая названия созвездий. Не желаю думать ни об одном из братьев Калоров. Ни о том, кого мы оставили в Норте, ни о том, кто идет с нами, закованный в цепи, под прицелом ружья. Время от времени он принимается болтать, расспрашивает о Монфоре. Никто не отвечает, и его голос постепенно замирает, превращаясь в ничто. Прежде чем мы доходим до дома премьера, Мэйвена уводят по другой лестнице в окружении целой толпы охранников. Монфор не станет рисковать потерей еще одного заложника. И обращаться с Мэйвеном будут не так ласково, как с детьми Бракена. Его отведут в тюрьму под главными казармами Асцендента. Он удаляется, и я стараюсь не смотреть ему вслед. Мэйвен не оборачивается.

Фарли обгоняет всех, даже длинноногого Килорна. Не нужно быть провидцем, чтобы догадаться, что она думает о дочери, которая осталась здесь, вместе с моими родными.

Дэвидсон догадался послать весть вперед, и его величественное жилище все светится, когда мы подходим, – многочисленные окна и балконы озарены теплым светом ламп и свечей. У подъезда маячат знакомые силуэты. Моя мама передает Фарли Клару – девочка сонно улыбается, когда та поднимает ее над головой. Краем глаза я замечаю, как Дэвидсон обнимает Кармадона, – тут же сама попадаю в мамины объятья. Она крепко стискивает мои плечи, а потом с глубоким вздохом прижимает меня к груди. Я расслабляюсь, как бывает только в кругу семьи, и родные ведут нас в комнаты.

Наша встреча, как всегда, полна нежности, пусть разлуки и вошли в привычку. Я уезжаю, сталкиваюсь со смертью и, вопреки всему, возвращаюсь целой и невредимой. Я знаю, что родители посадили бы меня на привязь, если бы только могли. Если бы полагали, что это поможет. Но они позволяют мне самой принимать решения – и, кроме того, я новокровка. Девочка-молния. Они не в состоянии меня удержать. Как бы я ни хотела остаться, желание двигаться дальше, продолжать борьбу неизменно пересиливает.

Фарли, измученно улыбаясь, исчезает у себя в комнате, с Кларой на руках. Никто ей не мешает. Фарли нужно побыть наедине с дочерью, и мы ее не удерживаем.

Моя семья собирается на выложенной плиткой террасе, на которой стало гораздо больше цветов, чем я помню. Трами не терял времени даром.

– Они прекрасны, – говорю я, указывая на очаровательную россыпь белых бутонов над перилами.

Застенчиво улыбнувшись, он опускается в кресло, а Гиза пристраивается на подлокотнике. Я плюхаюсь рядом, довольствуясь мягкой подушкой на полу.

– Мне мама помогала, – отвечает Трами.

Та помахивает рукой. Волосы у нее распущены. За много лет я привыкла к маминым косам и аккуратным пучкам – чтобы волосы не лезли в лицо. Несмотря на седину, с распущенными волосами мама выглядит моложе.

– Я просто ходила за тобой по пятам с лейкой, – заявляет она.