Стеклянный меч - Виктория Авеярд (2016)

У Кэла уходит секунда, чтобы понять, что я имею в виду. Никс неуязвим, он сильнее любого камнешкура. А Гарет, способный управлять гравитацией, не свалится ни с какой высоты. У нас нет армии, но совершенно точно есть бойцы и способности, с которыми Серебряные не умеют бороться. Когда до Кэла доходит, он хватает меня за щеки, притягивает к себе и пылко целует (хотя, на мой вкус, этот поцелуй слишком короток).

– Ты гений, – говорит он и вскакивает. – Возвращайся к Кэмерон. Пусть все готовятся.

Полный лихорадочной решимости, одной рукой Кэл нашаривает карту. На его лице появляется знакомая кривая улыбка, но на сей раз она мне приятна.

– Это может сработать…

Глава 25

Ущелье остается позади, и я с трепетом наблюдаю, как место, служившее мне домом последние несколько месяцев, исчезает, повинуясь взмаху руки Гаррика. Холм остается, и поляна тоже, но все следы лесного лагеря пропадают, подобно песку, который сдувает ветром с камня. Не слышно детей, хотя они стояли там секунду назад, провожая нас, и их голоса эхом разносились в ночи. Фарра заглушает все звуки и вместе с Гарриком опускает защитную завесу вокруг маленьких новокровок. До сих пор в окрестностях лагеря не появлялись чужаки, но мысль о дополнительной защите греет мне душу сильнее, чем я готова признать. Остальные издают торжествующие возгласы, как будто маскировка Ущелья – это повод для радости. К моей досаде, тон задает Килорн, который весело свистит. Но я не упрекаю его – только не теперь, когда мы наконец перестали играть в молчанку. Вместо этого я изображаю улыбку, до боли стиснув зубы. Так мне удается удержать слова, которые отчаянно рвутся наружу: «Побереги силы».

Шейд тоже молчит. Стоя рядом со мной, он смотрит не назад, на опустевшую поляну, а вперед, на темный холодный лес. На то, что нам предстоит. Хромота у него почти прошла, и он движется быстрым шагом; я охотно следую за братом, увлекая остальных за собой. До самолета не так далеко, и я стараюсь запомнить каждую секунду. Ночной морозец покусывает кожу, но небо благословенно чистое. Ни снега, ни бури… пока что. Потому что гроза обязательно придет, сотворенная мной или кем-то еще. И я понятия не имею, кто доживет до рассвета.

Шейд что-то невнятно бормочет, положив руку мне на плечо. Два пальца у него согнуты – это последствия нашей поездки за Бабулей в Канкорду. Сильнорук успел ухватиться за Шейда, прежде чем тот прыгнул, и сломал ему указательный и средний пальцы на левой руке. Фарли, конечно, залатала моего брата, но зрелище по-прежнему обескураживает меня. Еще один член семейства Бэрроу, которого покалечили в уплату за мои поступки.

– Оно того стоит, – повторяет Шейд, уже громче. – Мы приняли правильное решение.

«Знаю». Хоть я и боюсь за себя и за близких, я знаю, что Коррос – правильный выбор. И без предсказаний Джона я в это верю. Разве можно поступить иначе? Нельзя оставить новокровок в руках Элары – она убьет их или превратит в пустые, бездушные оболочки, которые будут повиноваться ее приказам. Именно так мы должны поступить, чтобы предотвратить будущее, еще более ужасное, чем настоящее, в котором мы живем.

И все-таки слова Шейда отчасти меня утешают.

– Спасибо, – негромко говорю я, положив руку сверху.

Улыбка брата – белый полумесяц, в котором отражается свет убывающей луны. В темноте Шейд так похож на папу. Если не брать в расчет возраст, инвалидное кресло, бремя загубленной жизни. Но они одинаково умны и подозрительны – то и другое помогло обоим уцелеть на передовой, а теперь сохраняет Шейду жизнь совсем на другом поле боя. Брат похлопывает меня по щеке – знакомый жест, от которого я чувствую себя ребенком, но не возражаю. Это – напоминание о нашей общей крови. Не о мутации, а о семье. О чем-то более глубоком и сильном, чем любая способность.