Астровитянка (сборник) - Николай Горькавый

Матвей часто недоговаривал фразу. «Оба толкования проливают». «Это не должно существенно». «Пусть это нас не!»

Но все его понимали.

Когда шеф Аркаша зарубал предложения Матвея, он цедил сквозь зубы: «Ладно, заползём с другого боку. Мы, змеи, люди не гордые…»

Венечка размахивал толстой старинной книгой:

– В словарях, ребята, есть своя большая поэзия! Слушайте: «Рот – полость между верхней и нижней челюстями, имеющая отверстие в нижней части лица». Какой могучий метод освежения текста! Берём штамп, вульгарщину: «Она, страстно мыча, прильнула к нему пылким ртом» – и переделываем: «Она поцеловала его пылким отверстием в нижней части лица». А он, естественно, обнял её «конечностями от плеча до пальцев», нежно прислонив к «верхней части передней стороны туловища». Какой творческий пласт пропадает!

Ксения пыталась вернуть Венечку в рабочее русло:

– Я тебя спрашиваю, Венечка, что это такое: «Ночная птица с нечеловеческим терпением кричала под окном»?!

– Это лингвистический шедевр.

– Это лингвистическое слабоумие!

– Ах, не о том я сейчас думаю. Возможно ли счастье без национальной идеи? Вот в чём вопрос… Любая национальная идея должна учитывать интернациональность мира. Беда в том, что, чем меньше калибр, тем сильнее нужно бибикать и мигать огнями. Ведь коллективное – это всегда бессознательное.

– Ой, не говори красиво, а то я тебя не понимаю… – воскликнула Мара.

Сюжетники взяли в клещи лысого идейника за какие-то грехи синопсиса интеллектуальной фантастики, но идейник был опытен – он радостно скалился и ловко отбивался:

– Во-первых, интеллектуальная литература и литература для интеллектуалов – это две большие разницы. Во-вторых, не будем путать интеллектуальность с туманностью. Следы мозга запутывают лишь неуверенные в себе люди. Пора понять, что умные люди – не дураки. В-третьих, почему вы думаете, что прогресс в быту будет бесконечным и непредсказуемым? Тивизор, т-фон и автомобиль оптимальны в главном и меняются мало, потому что они физиологически детерминированы. Глаз, ухо и задница в будущем не изменятся.

К середине дня Ксения уже рычала как бенгальский тигр:

– Венечка, ты зря решил, что «сбрендил» – это отход от бренда! И когда ты допишешь сказку о военно-полевых мышах?

Матвей разъяснял Стасу:

– Теория относительности работает везде. Вот ты говоришь своей девушке: «Дорогая, вместо обещанного кольца с бриллиантом я дарю тебе на день рождения дохлую муху!»

– И она меня убивает на месте. Ловко, одним ударом.

– Но согласно теории относительности, твоя девушка очень обрадуется, если она – страстный энтомолог и гонялась за данной мухой всю жизнь.

– Слово «страстный» мне нравится, но термин «энтомолог» настораживает…

– Это потому, что у тебя нет в запасе нужной дохлой мухи.

Аркаша обсуждал с Игорем щекотливый вопрос:

– Религия – дань неиссякаемой человеческой инфантильности, она позволяет взрослым людям побыть детьми при Небесном Отце, который простит грехи и даст установку на жизнь. Раньше Бог был молод и жесток. Он управлял примитивной жизнью древних людей, диктуя всё и вся – от материала подштанников до списка преступлений, караемых смертью. Впрочем, неправильные подштанники тоже карались смертью. В условиях сложного современного мира Всевышний стал терпим и аллегоричен. Что старенький Бог понимает в акциях, фьючерсах и апелляционных судах?

– Но вопросом о Боге мы расколем читательскую аудиторию!

– Однозначность восприятия литературного текста недостижима в принципе. Нет в природе абстрактного Читателя. Есть юные девушки в розовой росе и говорливые завсегдатаи вонючих пивных. Ажурная чаша для икебаны для кого-то предмет культа, а для кого-то лишь неисправный ночной горшок с дырками. У книжного героя эмоциональный спектр дискретный, а у читательской массы – непрерывный, поэтому не пытайся поймать всех читателей сразу, целься в конкретную группу.