Астровитянка (сборник) - Николай Горькавый

Бульба, выглядевший почему-то раскисшим, хотя пил одну минералку, сказал грозно кому-то:

– Вы ещё будете кусать себя за лысину! Некоторым ещё хуже повезло!

– Эй, пьяналыги, пора по домам! – решил Матвей, и все согласились.

Игорь попрощался с ребятами и вышел на свежий воздух, глубоко вздохнул и посмотрел на тускло-перламутровое небо, засвеченное миллионом фонарей.

И подумал:

«Я уже лет десять не видел звёзд…»

И ему стало грустно от этой потери.

22.5.Дюймовочка

Мара сегодня выкрасила волосы в скромный, консервативный для неё тёмно-фиолетовый цвет. Наверное, собралась с шефом на деловое совещание к издателю.

– Слушай, у меня беда!

Ксения вздохнула: у Мары день без беды – зря прожит.

– В каникулы мой сын Эммануил заявляет: отправляюсь в летний лагерь научного школьного общества. Я думаю: «Ха-ха! Знаем мы эти летние развлечения – экологические, бойскаутские и научные. Пестики, тычинки, сбор гербария в кустах вдвоём!» Сама говорю: «Езжай! Тебе уже пятнадцать лет, пропасть не должен». Пусть, думаю, действительно отдохнёт от этих учебников.

Мара, тараторя, успевала красить губы, причёсывать головной фиолет и ронять на пол разные вещицы.

– Возвращается. Мне сразу показалось – какой-то пришибленный. Эмик отрицает, говорит, всё в порядке. Но материнское сердце не обманешь! Наверное, думаю, влюбился. Ладно – пусть попереживает. Говорят, это хорошо для обмена веществ. Тут я купила билеты на рождественскую премьеру «Розового цеппелина». Его любимая шоу-группа! У них такой электронный аранжировщик, они такое выделывают рэповыми синкопами! Залетаю к Эмману в комнату, мол, кричи «ура»!

Мара уронила сразу дюжину всячин на кафельный пол дамского туалета и нырнула под умывальники, оставив снаружи туго обтянутый броневыми джинсами зад, поэтому часть рассказа прозвучала глуховато.

– А он мне: «Не пойду!» Я так и села в новой юбке. Даже не посмотрела – куда… Гляжу – книжку какую-то странную читает. Мамочка моя! «Экспериментальная ядерная физика», какой-то кретин Мухин написал. Университетский учебник, то ли для ТИФА, то ли для МИФИ. Формулы звериные, схемы нечеловеческие. Чтоб он инсектицидом подавился, этот Мухин. Я как выхвачу книгу, как заору благим матом: «Эммануил, ты заболел?!»

Мара вылезла из-под умывальника и действительно зазвучала как медицинская сирена.

– А он мне с наглой улыбочкой: «Я здоровее всех, вот только знаю гораздо меньше, чем некоторые умники…» Книжку отобрал, пожелал хорошего концерта, а потом добил контрольным выстрелом – говорит: «Зови меня просто Михаил»! Ужас! Вот до чего научные лагеря доводят! Да я на них в детскую комиссию пожалуюсь. Калечат психику малолетних!

Мара взяла паузу опытного ритора, критически посмотрела в зеркало и сказала загадочно:

– Это не просто – дать поймать себя вовремя.

И тщательно улыбнулась, исследуя состояние прикуса.

– Вот выращу себе мужа из семечка – и буду пользоваться. Только где взять рассаду богатых мужчин?

Ксения усмехнулась:

– Богатый перестаёт быть мужчиной. Он становится кошельком, который никогда не узнает, как на самом деле относятся к нему женщины.

Мара вздохнула:

– Леди не должны чесаться! – и со вкусом поскребла левый бок. – Слышала, что такое старость? Это когда единственную норковую шубу начинаешь надевать даже в булочную. Хорошо, что у меня нет норки. И бриллиантов тоже нет, – грустно добавила Мара.

Ксения её утешила:

– Красивая женщина может носить в ушах не бриллианты, а канцелярские скрепки.

– Это да, но лучше всё-таки бриллианты. Ой! – вдруг спохватилась Мара. – Я же Эммануилу… Михаилу… про обед не объяснила!

Ксения смотрела на Мару, которая многословно рассказывала сыну-подростку что-то про суп в холодильнике и кекс в фольге, и вдруг с болью подумала: «О боги, какая Мара счастливая!»