Астровитянка (сборник) - Николай Горькавый

Или уходим в тесную коробочку из соломы, прутьев или хрусталя. Создаем микроатмосферу и выживаем в ней. Все силы жизни тратим на отрубание щупалец мира, которые цедятся сквозь солому, проникают в прутяные щели, свистят в хрустальных дырах.

Но ведь можно по-другому: не нравится твоя жизнь – измени её! Крупно, вразмах. Не нравится то, что тебя окружает, – уезжай. Хочешь или можешь жить только здесь? И как жить, если неостановимо душит ненависть? Тогда остановись, сядь на тихую скамейку в сквере, жёлтом от упавших листьев, белом от свежего снега, мокро-зелёном от весеннего дождя.

Сядь и подумай – какого чёрта?

Сядь и придумай, как всё изменить. Или хотя бы бороться за это.

Выпустить листовку: «Люди, быстрее любите друг друга, завтра – Страшный суд!»

Написать стихи, которые проймут даже самые гнилые души, пробьют их до донышка – и на освободившемся месте проклюнется росток чистых чувств и помыслов.

Напечатать книгу о том, как честно жить и как достойно умирать.

Открыть новый медицинский способ улучшения мозгов, лиц и сердец.

Сделать так, чтобы никто и никогда не посылал и не обрекал на смерть ни ребёнка, ни взрослого.

Откуда мне знать – что ещё можно придумать. Это твой город, твоя страна, твоё время. Надо думать и делать. Только не стонать. Не травить себя, не ненавидеть всех. Ненависть ничего не рождает. Она – пустыня, и рождает только пустыню.

Совсем ничего не придумать? Тогда можно просто вырастить умных детей, которые придумают это за тебя. Дети рождаются любовью и рождают любовь. И надежду.

Но первым делом – надо перестать бояться жить. Снаружи жизнь не изменить. Это можно сделать только изнутри.

Игорь быстро подошёл к столу и вытащил старую папку с документами. Читать не стал – он и так всё помнил. Но эта папка всё ещё хранила ненайденный ответ на главный вопрос.

Игорь ощущал сильное беспокойство. Он словно стоял перед какой-то очень важной дверью, но не знал, как её открыть.

Он вытащил из папки несколько листков и разложил их на столе. Глаза Игоря скользили по многочисленным именам детей, холодным датам смерти и скупым строчкам обстоятельств жизни.

«Как они не боялись так тяжело жить и так рано умирать?»

И вдруг дверь открылась.

Игоря пронзило понимание. Яркое и очевидное, всё осветившее.

Его предки жили ДРУГ ДЛЯ ДРУГА.

А когда живёшь для другого, то ничего не боишься.

В одиночестве смысла нет. Абсолютно одинокий человек пуст, как старая скорлупа. Для осмысленной жизни у него нет точки опоры в виде другого человека.

Сердце Игоря билось, словно после бега по крутой дороге. Он почувствовал, что произошло нечто очень важное, от чего вся его жизнь и работа пойдёт по-другому.

Он достал пластинку т-фона и решительно набрал давно известный номер.

Да, он уйдёт из литбригады и создаст философское эссе, которое никакой кибер написать не может и которое потрясёт всех, взорвёт мучительно бессмысленный и привычный круговорот жизни миллионов людей. Или хотя бы одного человека.

А может, Игорь осмелится и начнёт учить детей – тому, чему успел научиться сам.

Но сейчас он немедленно хочет увидеть Дюймовочку, свою давнюю сетевую собеседницу, с которой Игорь мечтал и боялся встретиться, потому что реальность – она всегда хуже мечты.

«Дюймовочка? А вдруг она выше тебя ростом? И некрасива?»

Да, наверное, реальная Дюймовочка будет некрасивой, но на самом деле это неважно. Некрасивые имеют право на счастье, а ум – это тоже красота.

«Плевать, чёрт побери, она всегда будет для меня Дюймовочкой, самой умной и нежной!»

Он поможет написать ей ту книгу, о которой она мечтает.

Она, очевидно, не будет сказочной маленькой феей, но и он – не книжный Мушкетёр.

Он рискнёт, потому что больше не может жить один.

Это слишком страшно и бессмысленно.

Глава 23

Эта Карина