Смерть императора - Александр Старшинов (2014)

Торговец тем временем даже не подозревал, чем рискует, – уже смеркалось, вот-вот станет совсем темно, а он ехал один верхом в сопровождении вооруженных римлян.

– Э, я совсем забыл! Нам пора развернуть палатку… – объявил Приск, оглядываясь.

Рядом никого подозрительного не было. Впереди (довольно уже далеко) трусили какие-то двое на осликах, удаляясь. Ехавшие позади повернули в другую сторону. Люди были где-то у ворот. Но в полутьме разглядеть ничего уже не удавалось. Даже зрение Приска тут было бессильно. Значит – пора.

Римляне остановились, сняли поклажу с коня и развернули кожу. Потом разрезали веревки, что стягивали мешок, и извлекли Дионисия. Несчастный грек, похоже, не подавал признаков жизни.

– Ну ничего себе… А это кто? – пробормотал Тарук. – Вот так взяли да вывезли… будто мешок с зерном… – Воистину нынешний вечер был для него вечером открытий.

– Один наш должник… – Ничего лучшего Приск не придумал. Да и не озаботился придумать. Тарук для них был неопасен.

Кука тем временем набрал воды в рот и брызнул в лицо Дионисю, а следом влепил пару пощечин. Грек закашлялся и ожил. Распахнул глаза, завертел головой…

– О, боги… Что это со мной… Где я? – застонал Дионисий.

– Расскажу по дроге, – пообещал Кука.

– Не убивай, – взмолился грек.

– Не бойся, никто тебя не прикончит, и денег требовать не будем тоже. Напротив – награду получишь… – пообещал Приск.

– Я же союзник… – запричитал Дионисий. – А ты так со мной обошелся, трибун! Будто со скотиной…

– А я уверен, что ты все делал в пользу хатрийцев против Рима, – сказал Приск. – И лишь притворялся союзником.

– Тебе показалось, клянусь Зевсом…

– А разве не так?

– Ну, может, совсем чуть-чуть.

– Теперь наступила пора это чуть-чуть исправить.

– Как???

– Поедешь с нами в Селевкию.

– Дай хоть попить, а то горло аж горит…

Канес поднес к губам пленника баклагу, тот принялся жадно пить. Руки и ноги его плохо действовали – сам ни стоять не мог, ни баклагу держать.

Приск на миг задумался.

– А чем ты вообще занимаешься, Тарук? – спросил как бы между прочим.

– Мой отец торговал пряностями, но его караван ограбили, многих убили, а самого отца избили так, что он потом три месяца хворал, но так и не оправился. Последние дни он все кашлял кровью… Вот с тех пор – с того дня как его ограбили, я и пробавляюсь мелкой торговлей.

– Но ты караванщик, знаешь дорогу до Селевкии? – уточнил Приск.

– А то как же! Я туда ездил с отцом еще мальчишкой. Иногда отец ходил в Селевкию не караванной дорогой, а особым путем – через пустыню, от одного колодца к другому.

– Зачем? – не понял Кука.

– На торной дороге караулят разбойники. Кто-нибудь из проходимцев следит за караваном, а потом подает знак, и они налетают тучей стервятников, уносят все, даже одежду. Если кто противится – убивают. Сильных и молодых забирают в рабство. Все вожди, живущие в палатках, промышляют грабежом.

– Но твоему отцу не повезло именно на тайных тропах? – предположил Приск.

Тарук вздохнул:

– Кто-то выследил его караван. Грабители шли по следу, а потом напали. И помочь было некому. Но на торной дороге – там то же самое. Если один караван грабят, другие торговцы никогда не будут сражаться за твое добро, даже если окажутся рядом.

– А ты можешь провести нас этой своей тайной дорогой? – спросил Приск. – Помнишь ее?

– Конечно! С тех пор прошло всего лишь три года. Я ни за что не заплутаю. Однажды я вел караван той дорогой уже без отца и не сбился. Вот как раз у того камня надо свернуть на боковую тропу, – указал он рукой, света уже оставалось мало, но камень был белый и как будто светился в темноте. Верно, и стоял он здесь не случайно.

– Ну что ж, тогда поехали! – весело воскликнул Приск.

– Что? Прямо сейчас? – изумился Тарук. – Но скоро совсем стемнеет!

– А ты не найдешь дорогу при звездах? Ночь ясная.