Иволга - Наталья Медведская

– Увидела заметку об аварии. Спасибо журналистке, описала наших ангелочков на дороге. Они ещё засветятся на постах полиции или, помогая лечить, попадут на глаза нашим людям. Судя по всему, у Иволги полностью открылся семейный дар и, начав врачевать, она не остановится. Это как наркотик, – усмехнулся Князь.

– Вы так говорите, будто знаете? – подобострастно произнёс толстяк, усаживаясь в машину.

– Вытаскивая людей с того света, испытываешь такое же сильное чувство, как и лишая жизни. По силе эмоции равны, хотя противоположны по знаку: плюс и минус, – пояснил берайя, заводя автомобиль. – Куда они едут и зачем? Вот вопрос. Ничего узнаем.

Он посмотрел в зеркало на заднее сиденье. Старики сидели, прислонившись друг к другу, и дремали.

«Придется подпитать братьев, совсем ослабели. Привык к ним, столько лет вместе. Тем более что они мне нужны живыми», – подумал он.

Как все убийцы Князь временами бывал сентиментальным. Чёрный «Мерседес» с непроницаемыми для солнечного света окнами плавно выехал из посёлка на федеральную трассу.

Полный старик зажмурился, прислушиваясь к тянущей боли в сердце. Брат посапывал у него на плече.

«Дрыхнет, как ни в чем не бывало!» – раздраженно подумал он. Толстяка мучали воспоминания и одолевали сомнения.

1956 год

Он с братом на авторынке искал запчасти для машины. Молодой парень продал детали для их «Победы» по божеской цене. Потом предложил им отметить сделку в ресторане. Смущённые братья отказывались, как могли: они никогда не бывали в таких местах. Продавец, поняв их заминку, засмеялся: «Я плачу! Вы мне понравились. Друзей здесь не нажил ещё, а в ресторане одному скучно».

Ефим и Пим сконфуженно сидели за столом, ошалев от музыки и шума. Новый знакомый, представившийся Князем, заказал закуску и выпивку. После третьей рюмки братья расслабились и повеселели. Необыкновенно вкусные блюда и вино они пробовали впервые. Довольно убогая обстановка заведения с претензией на барскую роскошь казалась им царской. Окна украшали тяжелые темно-вишневые бархатные шторы с золотыми кистями. Скатерти на столах в тон шторам свисали до пола. Аляповатые под золото люстры испускали приглушённый свет. В воздухе висел густой запах дешевых сигарет, спиртного и не слишком чистых тел. Разбитные девицы, каких просто не существовало в их родной деревне Орловке, сидели у стойки бара и курили тонкие папироски. Князь пригласил трех девушек за столик. Веселье продолжилось с новой силой.

Утром братья проснулись в чужом доме, в постели, с едва знакомыми девицами. Головы раскалывались от боли. Парни, от стыда растерявшие весь вчерашний гонор, попытались тихо сбежать. Князь попытку пресек, полечил братьев хорошим коньяком. Затем, накрыв не менее роскошный, чем в ресторане стол, предложил поговорить. Проснувшихся девиц безжалостно выпроводил за дверь. За выпивкой завёл разговор о новой жизни. Он говорил красноречиво и убедительно, его слова хорошо впитывались в неотягощенные добродетелью души парней. Пышные всходы жажды легких денег, необременительных связей, заглушали робкие ростки совести, добра и жалости.

Ефим с братом Пантелеймоном, которого все звали просто Пим, стали торговать запчастями. Откуда доставал Князь дефицитные детали они не интересовались. Да и вряд ли он ответил бы им. Братья родились близнецами. С детства все делали вместе: учились, служили в армии, женились. Даже дети у них родились в один год.