История с привидениями (перевод Александра Крышана) - Питер Страуб (1979)

– Клёво, – сказал Питер. Он знал: лучше согласиться и не протестовать; а между тем Джиму почему-то все сходило с рук, что бы он ни вытворял. Еще с тех пор, как они познакомились в начальной школе, Джим удачно избегал неприятностей – он был неистов, но отнюдь не глуп. Даже у шерифа Хардести ничего на него не было – даже после поджога старой конюшни Пуфа (тупица Пенни Дрэгер сказала ему, что там держат лошадей сестры Дэдам, которых он ненавидел).

– Надо хорошенько повеселиться перед отъездом в Корнелл, а? – сказал Джим – Надо хорошенько оторваться напоследок, вкусить все прелести, потому как Корнелл – настоящая тюрьма, – Джим всегда говорил, что не видит смысла поступать в колледж, но иногда в его словах проскальзывала обида на то, что Питер покидает его. Питер знал, что Джиму хотелось бы, чтоб они вот так сходили с ума всю жизнь…

– Да Милбурн не лучше, – сказал Питер.

– Точно, сын мой. Поганый городишко. Но давай-ка мы с тобой его растормошим, а? Вот этим-то и займемся сегодня ночью, Присцилла. А если ты думаешь, что в нашем путешествии тебе грозит жажда, ты заблуждаешься – твой старый друг Джеймс позаботился об этом, – Харди расстегнул куртку и вытащил бутылку бурбона. – Оп-па! – Он отвинтил пробку одной рукой и, не останавливая машину, отпил; его лицо покраснело еще больше, напряглось. – Глотнешь?

Питер покачал головой; его мутило от запаха виски.

– Болван бармен на миг повернулся спиной, чуешь? Вжжик! Этот дубина понял, что бутылочка тю-тю, но попробовал бы он мне что-то сказать! Слышь, Питер? Когда тебе не сопротивляются, становится скучно. – Он засмеялся, Питер тоже.

– Так чем займемся?

Харди опять протянул ему бутылку, и на этот раз он отпил глоток. Лучи фар снова разделились – их опять стало четыре, и Питер потряс головой, пытаясь вернуть их на место.

– Ха! Мы с тобой будем подглядывать, мой мальчик, полюбуемся одной дамочкой, – Харди забрал бутылку и глотнул, пролив немного виски на подбородок.

– Подглядывать? – Его голова сама по себе повернулась к Джиму, который мог вот так наливаться до самого утра и весь следующий день, не пьянея, и лишь становиться все менее предсказуемым.

– Подглядывать. Подсматривать. Смотреть. На голую тетеньку. Не хочешь – прыгай на ходу.

– На женщину?

– Ну не на мужика же, урод.

– Что, спрятаться в кустах и смотреть через…

– Не совсем так, не совсем так. Есть местечко получше.

– А на кого?

– На ту сучку из отеля.

Питер ничего не понимал:

– Это та, о которой ты говорил? Которая из Нью-Йорка?

– Ну. – Джим пронесся по площади мимо отеля, даже не взглянув на него.

– Я думал, ты спишь с ней.

– Да ладно, чувак, я наплел тебе, подумаешь! Слегка преувеличил. А суть в том, что она не дает мне даже прикоснуться к себе. Ну, приврал чуток, извини, ладно? Когда я с ней, я чувствую себя сопляком. Я-то отвез ее в «Хемфрис», лез из кожи вон… А теперь хочу посмотреть на нее, когда она не чует, что я рядом.

Джим нагнулся и, не глядя на дорогу, начал шарить под сиденьем. Когда он вынырнул, лицо его расплылось в широкой ухмылке – в руке он держал отделанную медью длинную подзорную трубу:

– Вот эта штуковина нам поможет. Обалденная оптика, юноша, – шестьдесят баксов отдал.

– М-м-м, – Питер бессильно откинулся на спинку, – круче не бывает.

Мгновением позже до него дошло, что Джим тормозит. Он подался вперед и взглянул через лобовое стекло:

– О нет, только не здесь!

– Здесь, малыш. Пошевеливайся.

Харди ткнул его в плечо, и Питер распахнул дверцу и чуть не вывалился из машины. Перед ним возвышался собор Св. Михаила: огромный, темный и неприступный.

Мороз пробивал насквозь холодные ветровки, и, подходя к задней двери собора, оба дрожали.

– Ну и что теперь? Высаживать дверь? Видишь, тут замок висит.