История с привидениями (перевод Александра Крышана) - Питер Страуб (1979)

– Ты об этом хотел спросить, Питер? – Она уже не смотрела на него, а следила за движением своей руки со щеткой в зеркале.

Питер давно начал понимать, что его мать исключительно привлекательная женщина – может, не такая изумительная красавица, как Стелла Готорн, но более чем просто симпатичная. Она была моложава и хороша, как долго остаются хороши стройные миловидные блондинки; она выглядела свободной и легкой, как наполненный ветром летящий белый парус на горизонте. Мужчины заглядывались на нее, он знал, хотя ему не хотелось об этом думать; однажды, на вечере в честь актрисы, он видел, как Льюис Бенедикт гладил ее колени. До того времени Питер слепо (как он теперь понял) верил, что зрелость и женитьба означали освобождение от чувственных волнений юности. Но его мать и Льюис Бенедикт могли быть на месте Джима Харди и Пенни Дрэгер и смотрелись они более гармоничной парой, чем она с отцом. И вскоре после этой вечеринки он начал чувствовать, что супружеская жизнь родителей рассыпается.

– Нет… не совсем, – сказал он. – Люблю смотреть, как ты расчесываешь волосы.

Кристина Барнс замерла с поднятой рукой; затем опустила ее мягким движением. Она вновь отыскала в зеркале глаза сына и тут же, почти виновато, отвела взгляд.

– А кто у нас будет на завтрашней вечеринке? – спросил он.

– Да все те же. Друзья твоего отца. Эд и Сонни Винути. Немного. Рики Готорн с женой. Сирс Джеймс.

– А мистер Бенедикт придет?

На этот раз она сознательно встретила его взгляд:

– Не знаю. Может быть. А что? Тебе не нравится Льюис?

– Иногда мне так кажется. Вообще-то я его редко вижу.

– А его все редко видят, милый, – сказала она, немного поднимая ему настроение. – Льюис затворник – до тех пор, пока не заметит симпатичную девушку.

– Он ведь когда-то был женат?

Она снова взглянула на него, на этот раз более остро:

– Что за расспросы, Питер? Дай мне причесаться.

– Да, извини, – Питер в волнении водил ладонью по стеганому одеялу.

– Ну?

– Я просто пытаюсь понять, счастлива ли ты.

Она положила щетку на трельяж, стукнув ее костяной ручкой о дерево:

– Счастлива? Ну конечно, родной. А теперь ступай вниз и скажи папе, что сейчас будем ужинать.

Питер вышел из спальни и спустился в маленькую боковую комнатку, где его отец обычно смотрел телевизор. Еще один признак того, что в семье не все ладно: Питер не припоминал, чтоб его отец когда-нибудь по вечерам сидел у экрана, но последние несколько месяцев отец регулярно забирал с собой портфель и, говоря, что ему необходимо поработать с кое-какими документами, уединялся в телевизионной; через минуту оттуда доносилась приглушенная мелодия из «Старски и Хатча» или «Ангелов Чарли».

Он тихонько заглянул в комнату. Кресло стояло напротив мерцающего экрана: «Семейка Брэди», соленые орешки в пакетике на столе, пачка сигарет и зажигалка рядом с ней, но отца не было. Его портфель, закрытый, лежал на полу у кресла.

Прочь из комнаты, затем, с беспокойным чувством ускользающего семейного спокойствия, вниз – на кухню. Когда Питер вошел, Уолтер Барнс в коричневом костюме и поношенных коричневых замшевых туфлях бросал две оливки в мартини.

– Питер, привет, мой мальчик, – сказал он.

– Привет, пап. Мама говорит, скоро будем ужинать.

– Что бы это значило? Через час – или полтора? А что она приготовила, не знаешь?

– Сардельки.

– Уф… Хм-м… Господи. Я думаю, мне надо немножко выпить, а, Пит?

Он поднял стакан, улыбнулся сыну и сделал глоточек.

– Пап…

– Да?

Питер шагнул в сторону, сунул руки в карманы, помолчал.

– А ты очень ждешь своей вечеринки?

– Конечно, – ответил отец. – Мы неплохо проведем время, вот увидишь. Все получится просто замечательно.