Мекленбургская принцесса - Иван Оченков (2019)

– Все гораздо сложнее, брат. У нашего герцога есть могущественные враги, но они хотели бы не просто убрать его со своей дороги, но еще и сделать это чужими руками.

– И кто же эти люди?

Услышав вопрос младшего брата, Кароль на мгновение задумался, затем тяжело вздохнул и тихо ответил:

– Если ты спрашиваешь у меня их имена, то я не знаю. Однако, может, ты поможешь мне их узнать?

– Но как?

– Кто дал тебе это письмо?

– Граф Хотек.

– Приближенный короля Фердинанда?

– Да, он; я сопровождал его во время посольства к королевичу Владиславу.

– Вы были в Польше?

– Да, братец, мы привезли королевичу деньги для войны с…

– Герцогом Иоганном Альбрехтом?

– Да, с ним, правда, у него, насколько я знаю, теперь какое-то новое имя?

– Именно так, русские зовут его Иван Федорович.

– Русские? Ты хотел сказать – московиты?

– Нет, я все правильно сказал, так себя называет этот народ, а Москва – всего лишь их столица.

– И он теперь тоже… русский?

– Иногда даже больший, чем его подданные. Но ты отвлекся.

– Хорошо, брат; меня, разумеется, не посвящали во все подробности, но было очевидно, что папаша Владислава – король Сигизмунд – спустил все денежки на осаду Риги и на войну с турками. Фердинанд предложил ему субсидию, в обмен на обязательство помочь войсками в случае надобности.

– Какой надобности?

– Точно не знаю, но в Чехии сейчас волнения. Король не жалует реформатов – впрочем, их никто не любит.

– Ты стал католиком?

– Нет, что ты, просто, как по мне, то эти узколобые фанатики ничуть не лучше папистов, даже хуже.

– Ладно, оставим теологию богословам. Так ты говоришь, что король Богемии решил заручиться польской поддержкой?

– Почему нет? На войне случается всякое, к тому же чехи не раз и не два заставляли имперцев умыться кровью, так что небольшая предосторожность не помешает.

– Допустим, что все именно так… – задумчиво пробормотал Кароль, – а затем тебя послали с письмами в Мекленбург, да еще и к Глюку, и не только к нему…

– Вот как?

– Да, братец, тут целое змеиное гнездо, но прежде чем я смогу рассказать тебе подробности, я хочу знать…

– Что именно?

– Могу ли я тебе доверять, как прежде, или ты опять предашь меня и нашего герцога из-за первой же смазливой девчонки, встретившейся на твоем пути!

Болеслав тяжело вздохнул и отвернулся от брата, чтобы тот не смог видеть, как заблестели его глаза.

– Боюсь, что я человек конченый.

– Нет, не говори так!

– Но это же правда… У нас с тобой не было ничего, когда мы нанялись к юному мекленбургскому принцу. Ничего, кроме доброго имени! Но ты преуспел, стал бароном и, как говорят, женился, а я потерял всё.

– Знаешь, если бы ты тогда не оступился, наш герцог никогда бы не попал в плен и не бежал оттуда в Москву. Не присоединился бы к ополчению и русские не выбрали бы его своим царем. Иоганн Альбрехт сказал мне перед моим отъездом: «Все что ни делается – все к лучшему». Именно поэтому он простил тебя. А от себя я добавлю, что если бы он не стал русским царем, мы вряд ли попали бы в Ригу и я никогда не встретил бы Регину Аделаиду. А если бы и встретил, то урожденная графиня Буксгевден и не посмотрела бы в мою сторону. Послушай меня, брат, я действительно разбогател, получил титул и счастливо женился. И единственное, что удручало меня, это отсутствие вестей о тебе. Я даже не стал заезжать в Померанию к родителям, чтобы познакомить их со своей женой. Ведь они непременно спросили бы о тебе – и что бы я им ответил?

– Да уж, – удрученно вздохнул Болек, – мы всем обязаны герцогу, а я отплатил ему черной неблагодарностью. Да еще и из-за дрянной девчонки, не стоящей доброго слова. Ты знаешь, я ведь встретил ее при дворе Владислава. Она стала его любовницей. Иоганн Альбрехт говорил мне, что у нее в глазах только его корона, а я, глупец, не поверил ему…

– Ты хочешь вернуться?