Жизнь мальчишки - Роберт Маккаммон (1991)

Конечно, это были не «Бич бойз», но все-таки тоже неплохо. Изливаясь из пианино, музыка заполняла собой комнату. Ловко перебирая пальцами по клавишам, мисс Голубая покачивалась на табурете из стороны в сторону. Как я уже говорил, играла она очень и очень здорово.

Но вскоре снова раздался пронзительный звук. От неожиданности у меня на затылке волосы поднялись дыбом, я ощущал их от кончиков до самых корней. Казалось, что в ушах звучит скрежет битого стекла.

– Череп и кости! Ханна Фюрд! Череп и кости! Сверчок за печкой!

Руки мисс Гласс Голубой замерли, и музыка прекратилась.

– Катарина! Да заткни ты ему рот печеньем, в конце-то концов!

– Он там совсем сойдет с ума! Он бьется в клетке!

– Череп и кости! Дайте мне поправиться! Череп и кости!

Сказать по правде, я не мог в точности разобрать, что за слова выкрикивала птица в задней комнате, – эти самые или они мне только показались. Бен, Дэви Рэй, Джонни и я переглянулись, чувствуя себя так, словно очутились в сумасшедшем доме.

– Ханна Фюрд! Кроа-а-ак! Сверчок за печкой!

- Я говорю, дай ему печенье! – вне себя заорала мисс Голубая. – Ты что, забыла, что такое печенье?

– Если ты сейчас же не замолчишь, я проломлю тебе голову!

Хриплые визгливые выкрики продолжались. Среди этого переполоха вдруг снова зазвонил дверной колокольчик.

– Это все твоя мелодия! – с криком ворвалась в гостиную мисс Зеленая. – Я же просила тебя никогда не играть эту пьесу! Он каждый раз начинает беситься!

– Череп и кости! Дайте мне поправиться! Ханна Фюрд! Ханна Фюрд!

Вскочив с места, я отворил входную дверь, собираясь спастись бегством. На крыльце стояли мужчина средних лет и девочка лет восьми-девяти, которую он держал за руку. Я сразу узнал этого человека: это был мистер Юджин Осборн, который работал поваром в кафе «Яркая звезда».

– Я привел Уинифред на урок му… – заговорил он, но хриплый голос в задней комнате оборвал его на полуслове:

– Череп и кости! Кроа-а-а-ак! Сверчок за печкой!

- Господи, что это за крики? – изумленно вопросил мистер Осборн, положив руку девочке на плечо.

В широко раскрытых голубых глазах дочери мистера Осборна читалось удивление. На покрытых волосками пальцах мужчины я заметил вытатуированные буквы: «А», «Р», «М», «И», «Я».

– Это мой попугай, мистер Осборн.

Мисс Гласс Голубая подошла, отодвинув меня в сторону. Для своего худощавого телосложения она обладала немалой силой.

– Он сегодня не в духе.

Из прихожей снова появилась мисс Гласс Зеленая с огромной клеткой в руках, в которой, как оказалось, и находился источник всего этого переполоха. Это был здоровенный попугай, который летал по клетке и бился о прутья, дрожа, словно лист под порывами ураганного ветра.

– Череп и кости! – выкрикивала птица, показывая всем свой черный язык. –Дайте мне поправиться!

– Никакого ему больше печенья – он только что едва не отклевал мне палец! – Мисс Гласс Зеленая со стуком поставила клетку на рояльный табурет.

– Я твоего кормила, рискуя своими пальцами, и ты моего покорми!

– В жизни больше не подойду к этому гаду!

– Ханна Фюрд! Дайте мне поправиться! Череп и кости!

Попугай был бирюзового цвета, без единого пятнышка, за исключением разве что желтого клюва. Он с криками бросался на прутья, голубые перья летели во все стороны.

– Тогда отнеси его в спальню! – предложила мисс Голубая. – Накрой покрывалом, пусть он успокоится!

– Я тебе не прислуга! Я не прислуга в своем доме, понятно? – завопила мисс Гласс Зеленая, но взяла клетку и с гордо поднятой головой вышла из гостиной.

– Череп и кости! – прохрипел на прощание попугай. –Сверчок за печкой!

Дверь закрылась, в доме наступила благодатная тишина.