Птичье гнездо - Ширли Джексон (1954)

Дело приобретало интересный оборот. Слова Бетси навели меня на мысль: возможно, мне удастся определить границы сознательного существования каждой из личностей. А когда я заставлю их общаться между собой, до заветной цели останется совсем немного.

– Но как? – воскликнул я, и Бетси удивленно повернулась. – Как вы и Бесс разговариваете? – уже спокойнее переспросил я.

– Выходит, есть на свете то, чего старик не знает? – развеселилась вдруг Бетси. – А почему, собственно, я должна тебе рассказывать? – Она откинулась в кресле. – Может, я вообще при ней ничего говорить не стану, а? Как тебе такое? – Бетси встала и взглянула на меня сверху вниз. – Ты не можешь одновременно быть другом и мне, и ей, – заявила она и направилась к двери.

– Бетси! – Я поспешил ее остановить, но, когда она обернулась, увидел полный снисходительного презрения взгляд. Сердце мое, призна́юсь вам, сжалось от отчаяния – я понял, что упустил Бетси, и она ушла с обидой, а со мной осталась Бесс.

– Что вам от меня нужно? – спросила она, глядя на меня без злобы и в то же время без малейшей симпатии.

– Очень жаль, – холодно ответил я, – что вы попали сюда помимо моей воли. Моя пациентка…

– Мне нет дела до ваших пациентов. Я от волнения наговорила лишнего – надеюсь, вы меня простите. Про то, что одни командуют другими.

– Вы знаете обо всем, что говорилось в этом кабинете после вашего прихода?

– А как же, – удивилась она. – Иногда я волнуюсь и говорю ужасные вещи. Смерть матери…

– Я знаю, – оборвал ее я. – Вы не могли бы вернуться и присесть? Мне очень нужна ваша помощь.

Она колебалась.

– Если вам нужна помощь, я задержусь на минуту, но раз я не пациентка…

– Я не стану присылать вам счет за услуги, – заверил я, и Бесс вернулась. Как только она села в кресло, я спросил: – Скажите, почему вы отрицаете возможность существования внутри вас другой личности?

Она облизнула губы, беспокойно осмотрелась – вдруг ей достанется от Бетси за излишнюю болтливость – и наконец сбивчиво заговорила:

– Мне было очень плохо после смерти матери, и я только начала приходить в себя. Если я стану думать, будто кто-то говорит мне, что делать, меня точно сочтут безумной и, возможно, упекут куда-нибудь, а тетя Морген заберет все деньги.

– Ясно. А если я скажу, что не считаю вас безумной и что вместе мы можем справиться с вашей болезнью, вы согласитесь мне помочь?

– Если и правда есть кто-то еще, – медленно произнесла она, – я все равно сильнее. Тогда в Нью-Йорке я ее прогнала. Так зачем мне тратиться на ваши услуги, если я могу избавиться от нее сама?

Мне показалось, что я тоже начинаю сходить с ума.

– Мисс Р., я взялся за ваш случай по доброте души, а еще потому, что доктор Райан – мой друг. С тех пор, не преследуя никакого интереса, кроме научного, ставя целью исключительно ваше благополучие, не желая иной награды, кроме как однажды увидеть мисс Элизабет Р. здоровой и счастливой, я постоянно натыкался на грубость и сопротивление. Только Бет пыталась хоть как-то мне помочь, но она слишком слаба, чтобы стоять на своем. Будь моя воля… – я все-таки не удержался и повысил голос, – …будь моя воля, мисс, я бы вас хорошенько выпорол и научил хорошим манерам. А так вы не оставляете мне выбора – я отказываюсь продолжать лечение. Отныне, мисс Р., нас с вами ничто не связывает.

– О, доктор Райт, – в слезах воскликнула она, – чем я вас так рассердила?

Это было выше моих сил. Не говоря ни слова, я поднялся из-за стола и вышел из кабинета, оставив поле битвы врагам, победоносно хохотавшим мне вслед.