Цена жизни - Григорий Шаргородский (2019)

Следующее утро началось с суматохи сборов, которые на удивление прошли намного спокойнее обычного, а все оттого, что я совершенно не переживал о своих служебных обязанностях в Топинске, оставляемом без пригляда пусть даже на короткое время. В городе находился мой новоиспеченный помощник и заместитель. Вот уж в ком я не сомневался ни на секунду. Теперь беспокойство о том, что в мое отсутствие все пойдет вразнос, даже не проклюнулось. Не то чтобы я считал себя таким уж незаменимым, просто случись что, разгребать все постфактум было бы намного сложнее.

С момента появления на карте Империи Топинск рос как на дрожжах. Изменения ощущались каждый день и стремительно меняли уклад горожан. А они с тоской безуспешно пытались натянуть на себя степенное одеяло провинциальности. Город ширился и матерел. Порой некоторые избы на окраинах разбирались через пару месяцев после постройки, дабы на их месте возвести каменные здания. Люди попросту не успевали за прогрессом. Лично для меня все это пока оборачивалось приятной стороной. К примеру, когда я только появился в этом городе, грузопассажирский состав ходил в Омск раз в два дня, а сейчас он отправляется туда аккурат дважды в день. Так что, сев на утренний поезд, я успевал на доклад к генерал-губернатору. И это очень хорошо, потому что спать я предпочитаю в мягкой постели, а не в кресле поезда.

Дергать разболевшегося в последнее время оружейника мне не хотелось, поэтому порадовал Чижа его любимой забавой. Сегодня ему предстоит сначала отвезти меня на вокзал, а затем пригнать паромобиль обратно в каланчу. Парень сиял как лампочка, потому что после прошлогодних уроков вождения садиться за руль ему доводилось нечасто — никто не стал бы лишний раз гонять технику только ради его удовольствия. Я же в основном обходился без водителя.

Важно восседающий за рулем парень степенно вел паромобиль по улицам города. Что-то подсказывало мне, что обратно он покатит с ветерком. Особо тиранить Чижа угрозами я не стал, потому что прекрасно помнил, каким был сам в его возрасте. К тому же дурной удали за ним не замечалось.

После прощания с Евсеем путешествовал я по большей части в одиночку, так что компанию мне составил лишь томик приключений эдакого аналога Алана Квотермейна русского разлива. В этот раз Аристарх Соколов, аспирант Московского университета, естествоиспытатель и выходец из казацкого сословия, отправился на Камчатку, дабы поохотиться на саблезубого тигра.

Понятия не имею, сохранились ли в этом мире подобные реликты. Впрочем, героя романа научная достоверность не интересовала. Он лихо отбивался от шаманов, в зависимости от внешних данных занимался любовью или убивал корякских ведьм и расхищал могильники с золотом. В конце книги он все же нашел какую-то кошку с длинными зубами и пристрелил ее, но это событие как-то потерялось на общем фоне лихих приключений.

В четыре пополудни паровоз втянул свою ношу на территорию омского вокзала и устало пыхнул клубами пара на встречавших поезд носильщиков и городовых.

Дежурный по вокзалу узнал меня и с улыбкой козырнул. На удивление с омскими полицейскими у меня сложились неплохие отношения. Особенно с ветеранами. Они относились ко мне с отеческим участием — и в то же время после охоты на Мясника испытывали уважение. Исключением были полицмейстер и давно утративший хватку омский видок. Но, имея в покровителях генерал-губернатора, на недовольство сих мужей можно наплевать.

— Антон Терентьевич, — козырнул я в ответ на приветствие старого унтера. — Как здоровье? Как супруга?

— Пилит старая, — улыбнулся в усы полицейский. — Кого другого уже распилила бы напополам, а об меня только зубья гнет. А как ваши дела, Игнат Дормидонтович? По делу к нам али отдохнуть?

— Какой там отдых, — с деланой озабоченностью отмахнулся я. — Дел невпроворот.

Обменявшись в общем-то пустыми фразами, мы разошлись. Носильщик мне не понадобился, потому что легкий чемодан я мог понести и сам.