Итоги - Нил Шустерман (2019)

Охранник наклонился над Роуэном, намереваясь ударом по лицу разбудить его, но тот протянул руку и схватил свисавший с пояса охранника кинжал. Он не стал использовать его против этого человека – если бы он убил его, никто не взял бы на себя труд позаботиться об оживлении какого-то охранника. Вместо этого Роуэн ударил стоящего ближе всех жнеца – не женщину, а другого, который имел неосторожность встать на расстоянии вытянутой руки. Одним ударом он перерезал тому горло и метнулся к двери.

Фокус сработал. Пораженный жнец, захлебываясь собственной кровью, завопил, а остальные, ошеломленные внезапным нападением, не смогли решить – преследовать ли Роуэна или броситься на помощь умирающему жнецу.

Роуэн понимал – он спасает собственную жизнь. Весь мир считает его зверем, который потопил Стою. Он мало что знал из того, что изменилось в мире с тех пор, как они с Ситрой погрузились на дно океана, но это он знал определенно. Представление – ложное в своей основе – о нем как о страшном преступнике было внедрено в коллективное сознание человечества, и изменить здесь что-то было невозможно. Насколько Роуэну было известно, в это верило даже Гипероблако. Единственным выходом для него было бегство.

Он мчался по коридору, когда загорелись огни. Это облегчало задачу его преследователей, но должно было помочь и ему. Он никогда не выходил из своей камеры, а потому не представлял устройства помещений этой древней крепости, которая, конечно же, была построена не для того, чтобы из нее убегали. Коридоры здесь напоминали лабиринт, своей сложностью и запутанностью способный смутить любого, кто окажется в его сетях.

Его преследователи действовали неорганизованно и беспорядочно. Но то, что им удалось включить свет, означало, что они имеют доступ и к системе камер, и к плану внутренних помещений крепости.

Первые несколько жнецов и охранников, с которыми Роуэн столкнулся, не смогли его остановить. Хотя жнецов и готовили к разного рода единоборствам, справиться со столь умелым бойцом, как Роуэн, им было не по плечу. А охранники вообще выполняли скорее декоративную функцию и не смогли оказать сопротивления. Каменные стены крепости, которые не видели крови уже многие столетия, вдоволь напились ее в эту ночь.

Если бы это было обычное сооружение, убежать отсюда было бы гораздо проще. Но Роуэн постоянно утыкался в тупики, к которым вели многочисленные коридоры.

Как там Ситра? Эта мысль не покидала Роуэна. Неужели она захвачена этими жнецами? И как с ней обращаются? Так же, как с ним? Может быть, и она сейчас мчится по одному из этих коридоров, спасаясь от преследователей! А вдруг они встретятся и им удастся прорваться и спастись вместе? Эта мысль придавала ему силы и скорости, с которой он мчался по каменному лабиринту.

Вырвавшись из очередного тупика, Роуэн столкнулся сразу с десятком врагов – жнецов и охранников. Он попытался пробить себе дорогу сквозь эту толпу, но ни Жнец Люцифер, ни Роуэн Дэмиш были не в состоянии преодолеть сопротивление целой толпы вооруженных людей. Кинжал был выбит из его руки, он был схвачен, прижат к полу, а руки стянуты за спиной наручниками – унизительным для человека приспособлением, унаследованным от Эпохи смертных.

Как только это произошло, к Роуэну подошла жнец.

– Поверните его ко мне лицом, – приказала она.

Именно эта женщина первой заговорила в его камере. Она же, по всей видимости, и руководила операцией. Лицо ее показалось Роуэну знакомым. Нет, она не из Мидмерики, но где-то Роуэн ее видел.

– Все, кого вы столь жестоко лишили жизни, будут отправлены в восстановительный центр, чтобы впоследствии свидетельствовать против вас.

Лицо ее было искажено ненавистью и злобой, а с губ срывались капли слюны.

– Если бы я захотел лишить их жизни навсегда, я бы сделал это, – ответил Роуэн.

– И тем не менее за свои преступления вы заслуживаете многократной смерти.