Итоги - Нил Шустерман (2019)

Здесь перед нами – описание того, что мы называем первым аккордом. Верующий, Маг и Боец представляют собой три архетипа, на основе которых формируется все богатство проявления человеческого в человеке. Только Набат мог соединить столь разные голоса в гармоничный звук, приятный Тону. Здесь же – первое упоминание Великого Камертона, который можно рассматривать как символическое изображение двух дорог, которые человек волен избрать в жизни – путь гармонии и путь дисгармонии. Набат же нашел свое место там, где эти дороги расходятся, и зовет нас идти путем вечной гармонии.

Анализ комментария викария Симфониуса, проведенный Кодой

Вновь, как и в иных местах своего труда, почтенный викарий делает излишне широкие предположения, которые искажают смысл фактов. Конечно, вполне возможно, что ноты первого аккорда представляют собой некие архетипы. Но не менее достоверным является предположение, что они представляют конкретных индивидуумов. Не исключено, что Маг мог бы оказаться придворным шутом, Боец – рыцарем, повелевающим огнедышащими зверями, существовавшими, как тому есть устные свидетельства, в те дни. Но самой вопиющей оплошностью Симфониуса является то, что в образе Набата, сидящего «во цвете своей юности», он не увидел очевидную референцию к мифам о богах плодородия.

Глава 22

На десерт

Как это происходило с большинством обстоятельств в жизни Грейсона-Набата, его официальную резиденцию выбирал викарий Мендоза. Точнее – Мендоза предложил ему список помещений, заранее одобренных на встрече викариев высшего ранга.

– По мере того как растет твоя популярность, тебе все больше нужен хорошо укрепленный дом, – сказал Мендоза, после чего предложил ему список из четырех помещений.

– Число наших сторонников растет, а потому у нас достаточно средств, чтобы обеспечить тебе любую из этих резиденций, – прокомментировал Мендоза список, который напоминал список вопросов для теста.

В него входили:

а) массивный каменный собор,

б) не менее массивная железнодорожная станция,

в) столь же массивный концертный зал и

г) уединенное каменное аббатство, которое при прочих обстоятельствах могло бы показаться массивным, но в сравнении с прочими предложениями казалось миниатюрным.

Последний пункт Мендоза внес в тест исключительно для того, чтобы удовлетворить викариев, которые считали – чем меньше, тем лучше. Но Набат легким, немного театральным жестом, смысл которого состоял в издевательстве над самим процессом выбора, указал единственный неверный ответ в тесте, выбрав, таким образом, именно аббатство.

С одной стороны, он сделал это потому, что знал, что Мендоза думает по поводу аббатства, а с другой – аббатство ему действительно нравилось больше прочих помещений.

Аббатство, окруженное парком, раскинувшимся на самом севере города, начинало свою жизнь как музей и спроектировано было в виде старинного монастыря. Архитекторы вряд ли рассчитывали на это, но, независимо от их воли и желания, музей действительно стал монастырем.

Назвали его «Обители». Грейсон не мог понять, почему это существительное дано во множественном числе – ведь обитель была одна! Старинные гобелены, когда-то висевшие по стенам, были сняты и переданы в музей Эпохи смертных, а на стены повесили новые, на которых были зафиксированы сцены, имевшие для тоновиков религиозную значимость. Посмотрев на них, человек мог подумать, что тоновики существуют в мире уже тысячу лет. Грейсон жил здесь уже больше года, но ежедневное возвращение в этот монастырь никогда для него не было похоже на возвращение домой. Может быть, потому, что он все еще был Набатом, одетым в этот вызывающий кожный зуд расписной балахон! И только оставшись один, в своей комнате, он мог снять эти одежды и стать просто Грейсоном Толливером. По крайней мере, наедине с самим собой. Для других же он был Набатом – вне зависимости от того, что на него было надето.