За тридевять земель - Екатерина Мекачима (2021)

– Мирослава, для чего собирают первоцвет? – тихо спросила Велиора, подойдя к столу, за которым сидела послушница. Мирослава от неожиданности вздрогнула и посмотрела на травницу. Сидевшая рядом с Мирославой Умила хотела было подсказать Мирославе, но Велиора строго посмотрела на неё и Умила опустила взгляд. Другие девочки тоже обернулись на Мирославу: в Свагоборе завидовали юной ворожее, весть о даровании которой дошла до самого царя, и никто из девушек не хотел упустить того, как наставница пожурит Мирославу.

– Листья первоцвета используют при головокружении и головных болях, – вспомнила Мирослава.

– Правильно, – кивнула седая Велиора. Велиора была мягкой и кроткой старушкой, походившей на стебелёк. И седые, пружинками, волосы выбивались из-под венчика волхвы, будто одуванчиков пух. – А корни для чего?

– Корни… – Мирослава задумалась. – Не помню, – призналась.

– Я только что об этом говорила, – покачала головой Велиора, и Мирослава кивнула. – Твоё внимание на моих уроках всегда где-то далеко. Скажи, на других занятиях, вот по волхвованию, ты тоже смотришь в окно?

В горнице раздались тихие смешки, Велиора обвела девушек упрекающим взглядом, и послушницы притихли.

– Мирослава, ты ответишь на мой вопрос или его ты тоже прослушала? – мягко спросила Велиора.

– Прошу прощения, – понурила голову Мирослава. – Подобное больше не повторится.

Велиора устало покачала головой.

– Уже которое занятие ты отвечаешь одно и то же, – сокрушённо проговорила травница. – Полагаешь, что раз Боги наградили тебя Даром Велеса, то травоведение тебе и вовсе не надобно?

– Я так не полагаю, – искренне ответила Мирослава. Как бы Мирослава ни желала говорить о своих думах, она никому не могла поведать о них. – Прошу прощения.

– Устала я от твоих прощений, – вздохнула Велиора. – Боги простят. – Травница отошла от стола Мирославы и, обратившись ко всем послушницам, продолжила урок: – Корни первоцвета собирают осенью. Их целебные свойства заключаются в том, что настой из них помогает при холодных хворях[28] и тесноте в груди.

– Ну, в чём причина твоих душевных страданий? – спросила Умила Мирославу, когда урок закончился. Подруги шли по коридору ученического терема Свагобора в общую трапезную: просторную и светлую столовую с большими, арками, окнами и расписными стенами.

– Войны меня страшат, – обманула Мирослава. – С Юга идёт орда, а с Севера вообще невесть что надвигается.

– Ой, тоже мне беда, – махнула рукой Умила. – Сколько вёрст до этой степи – не счесть! Как и до Севера отсюда путь неблизкий. Не коснётся нас та печаль, что ты видела!

– Если бы не коснулась, мне бы Боги видения не посылали.

Служба нелегко далась Ивану, и Вель не раз пытался выхлопотать для него отлучку, даже обещал отслужить его годы, да только юношу никто не слушал. Особенно после того, как до Половодского княжества дошли вести об орде колосаев и нападении таинственного Ния на западные острова Сваргореи. Изяслав повелел набирать больше рекрутов и возраст забираемых на службу сынов опустил с пятнадцати до тринадцати лет. Часть дружин Половодского княжества отправилась на Юг, часть – осталась хранить Половодье. Боги распорядились так, что Велю пришлось идти дружинником к Рифейским горам, а Иван как более старый муж остался в Озёрном граде и вместе с другими новобранцами хранил его стены. И только к концу руена Ивану позволили отправить одну бересту с вестью родным. (Как ни старался Иван, две бересты – в Свагобор и Еловую – ему отправить не разрешили. Видимо, думал он, боялись, что дочь-волхва сможет отца освободить от службы ворожбой.) Весть отправил Иван в Еловую: просил Добромиру и Забаву не беспокоиться о нём, говорил, что служится ему легко. Рассказывал о том, что Веля забрали на войну, о чём велел передать его семье, и уверял, что до их земель война не доберётся точно.