Важное время - Владимир Привалов (2021)

Шлепок толкнул от себя широкой деревянной лопатой. Ночной снег мягкий и легкий. Главное – до солнца успеть, пока не подтаял да пока не натоптали. И знай себе скреби да подтаскивай, а потом бросай. Вот только снег все идет и идет. Куды ж его дальше сваливать, кучи-то уже выше головы? Видать, увозить с площади придется.

– И сельцо дерьмовое, – продолжил ругаться Шлепок. – Слышь, как там тебя?

Угрюмец – полузнакомый вчерашний раб из колодезных – молча зачерпнул снега и махнул лопатой.

– Чучело бородатое, – сплюнул в сердцах Шлепок. – Вот чего нам в первом селе не остаться?! Я ить тебя спрашиваю?! Какие там дома! А печи в домах какие!! Я ить сам видел – одна печь на полдома. То-то тепло, наверно, в них. Не то что в этих халупах каменных. Надысь у стены спал – весь бок обмерз.

Шлепок был мастак молоть языком, даже легкий морозец не помеха. Его за то и прозвали. Как-то управляющий вызверился: «Что ты там все бормочешь? Шлеп-шлеп губами…» Рабы, дурни, тогда заржали угодливо. С тех пор и пошло – Шлепок. Эх, давненько это было, еще у моря. Колченогий вчерашний раб оперся на черенок лопаты, уставившись в зимнее небо, в котором уже проступали силуэты окружающих гор. Близился рассвет.

Этой ночью снега выпало не так много, и они почти успели управиться. Совсем чуток осталось прибрать у родника-колодца. Увидев показавшихся кашеваров, Шлепок мигом прочистил перед ними узенькую тропинку, чтоб не примяли снег. Он уже поднаторел в своем нехитром деле.

– Варите кашу скорее, оглоеды! – прикрикнул он на сонных поварских с пустыми ведрами. – Это остальные спят, что медведи. А я ить полночи работаю!

– Заткнулся бы ты, Шлепок, – беззлобно ответил один из кашеваров. – Голос у тебя противный – сил нет.

– Ага, – поддакнул второй кашевар. – Вылазить из дома потише не мог, утырок колченогий? Люди же спят.

– Ах ты… – задохнулся от возмущения Шлепок. Но тут его слегка толкнули в бок. Он обернулся: угрюмец показал на нетронутый снег и махнул рукой, чтоб отошел и не мешал закончить. – И этот еще командует, сволота безъязыкая, – проворчал Шлепок, но послушно отодвинулся в сторону. Бородач заскреб лопатой.

– Слышь, чего думаю, – с подвыванием зевнул Шлепок. – Я ить покумекал. Солнце и так поздно встает. А гора, – он указал на вершину, что возвышалась над селом, – и еще дольше его прячет. Так что скоро поболее поспать можно будет. – Он вновь с завыванием зевнул. – Ты б там поспрошал кого, да и шел ко мне. В помощники. А то куда тебе деваться? Еще раз дернешься – и кончат тебя…

Разглагольствования прервало появление Плака и Коски Копона. Только-только развиднелось, но те уже вышли с факелами и воткнули их в плотный снег по краю площади. Слегка помахав руками, они достали мечи и встали друг против друга.

Шлепок плюнул наземь.

– Каждое утро одно и то же. Опять звенеть будут. – Он приблизился к бородачу, притянул за рукав и прошептал: – Ить что я понял. Дури-то откуда столько у них. Они ить мясо жрут, а здеся выламываются по утрам.

Бородач вытряхнул рукав из руки Шлепка, но отстраняться не стал. Ободренный Шлепок зашептал еще яростней:

– Ить когда первое-то село на нож взяли… Помнишь, окорока на столы вытащили? А затем Череп скомандовал – и окорока убрали. Живых овец резать начали. А куда ить окорока дели? Видел ты их? – Торжествуя от собственной правоты, Шлепок вновь уцепился за рукав бородача. – Одну кашу жрем…

Вдруг он услышал утробное рычанье. Подняв глаза, он увидел, как отвердело лицо напарника. Желваки перекатывались, кулаки сжались. Угрюмец с ненавистью смотрел на человека, который появился на площади. Шлепок знал, в чем дело.