Странник - Питер Ньюман (2015)

Оба оруженосца замирают посреди движения, удивленно оборачиваются к рыцарю, их тренировочные мечи забавно поскрипывают друг о друга.

И хотя их рты широко раскрыты, ответа не следует.

– Итак?

Первый ученик приходит в себя и задирает подбородок.

– Мы тренировались.

Второй юноша видит выражение лица Аттики и не говорит ничего.

– Тренировались, значит? Так вы называете эту бесполезную вздорную показуху? Нет, вы должны позабыть о ребячестве и упражняться в стойках, которым я вас учил. И в нотах.

– Но какой в этом смысл? Если к нам нагрянут демоны, мы не сможем отбиваться пением.

– Верно, пение само по себе не поможет, как и эти палки.

Он медленно извлекает из ножен собственный клинок, выводя гудящую ноту, пока оружие пробует воздух на вкус.

– Поодиночке недостаточно ни пения, ни меча, и потому они должны стать едиными.

Рыцарь принимает боевую стойку и взмахивает клинком, попутно напевая единственную ноту. Песня льется вдоль лезвия клинка, входя в гармонию с вибрирующим металлом. Ровно в тот миг, как Аттика завершает удар, звук достигает острия меча. Оружие вспыхивает синим светом, что срывается с лезвия и врезается глубоко в стену пещеры.

У оруженосцев перехватывает дух.

– Теперь ты попробуй, – подзывает рыцарь одного из них.

Юноша с нетерпением вышагивает вперед.

– Нет, не ты, – Аттика смотрит на второго: – Давай.

Он протягивает меч рукоятью вперед, и ученик принимает его.

– Теперь запомни, вся сила сосредоточена в клинке. Тебе нужно лишь пробудить ее и совладать с ней. Твои голос и стойка помогут задать ей направление, но это больше, чем просто техника. Ты должен быть твердым духом и чистым в помыслах, если действительно желаешь овладеть рыцарским искусством.

Оруженосец кивает, занимает стойку и замечает, как его товарищ слегка покачивает головой и смотрит ему на ноги. Он благодарно улыбается и встает правильно.

– Готов? Теперь я хочу, чтобы ты повторил мой удар и рассек стену. Переведи дух, соберись с силами и позволь мечу направлять твои руки, но не дай ему сбить тебя с курса.

Ученик кивает и вздыхает.

– И помни, ты должен перестать петь в момент завершения удара. Если нарушить гармонию, то атака выйдет смазанной.

Юноша снова кивает.

– Тебе не нужно особо форсировать голос, позволь песне звучать непринужденно. Понял? Тогда чего ты ждешь? Бей!

Оруженосец поет, замахивается, и гудящий от напряжения клинок рассекает воздух. Гул быстро становится все громче, заглушая юношеский фальцет. Вспыхивает синий свет, воспламеняет воздух, ударяет по камню.

И все трое зажмуриваются от гулкого грохота.

Когда оруженосец открывает глаза, первым, что он видит, становится неодобрительный взгляд Аттики.

Рыцарь указывает на стену. Снизу от ранее высеченной в камне ровной линии осталась широкая черная подпалина.

– Видишь? Ты даже царапины на стене не оставил. Бесконтрольная энергия может вырваться в любом направлении. Тебе еще повезло, что ты брови себе не спалил!

Внезапно на лице у рыцаря отражается усталость, будто он старше своих лет. Он забирает меч.

– Продолжайте тренировку, оба. По всем правилам. Я скажу, когда вы сможете закончить.

Оруженосцы приступают к делу со вновь разгоревшейся целеустремленностью, и Аттика их оставляет. Он неудобно вытягивается в самодельном сиденье. С каждым днем боль в его костях все усиливается. Он думает о Рыцаре-Командоре, представляет, как тот непокорно распевает в последние мгновения жизни, артиллерийским огнем разрывая на кусочки окружающую мертвого змея орду. Рыцарь-Командор заставит их врагов дорого заплатить за каждый шаг.

А в шахте нет ни турелей, ни легионов, с которыми нужно сражаться. Враг невидим, он порожден воздействием Разлома и разъедает душу Аттики изнутри. И все же рыцарь не намерен сдаваться. Он задается вопросом, удастся ли ему продержаться еще полгода? Год? Больше?