Ритуал - Сергей Остапенко (2021)

– Что ты хочешь этим сказать?

– Гм.

– О господи, черт возьми.

Я заметил, что эмоции, испытываемые при призывании, как владыки света, так и его антипода, в ситуациях, когда нам плохо или необходима помощь, абсолютно идентичны.

– Тихо, не мешай!

Саня прекратил чесать затылок, выбросил окурок, спрыгнул с глыбы и резво спустился вниз.

– Я гений! – тихо воскликнул он и помчался внутрь. Что бы это могло значить?

Я решил проследить за его действиями, спустился вслед за ним и крадучись двинулся по коридору. Сани возле логова зверолюдей не было. Снаружи послышались тяжелые шаги. В ужасе я метнулся к гробнице Индры, но юркнуть туда не успел и несколько секунд, пока еще один челове-козверь входил к соплеменникам с бурдюком какого-то пойла, изображал деревянную статую у стены, наименее освещенной факелами. Потом утер холодный пот, кое-как справился с дрожью в коленях и в поисках Юдина направился к склепу. В дверях мы столкнулись нос к носу.

– Что это? – спросил я, осматривая его ношу.

– Сома.

– Попонятнее, пожалуйста.

– Помнишь самогон? Вернее было бы назвать его сомагон. Или просто сома. Это напиток, который позволяет атману прогуляться в Навь.

– Но это же просто мох!

– Из него, родимого, сомагон и делается. Я должен был раньше догадаться, но именно дымящаяся сигарета натолкнула меня на мысль. Посланец предков, кстати, я тебе его не представил, его звали Ибаз, демонстрировал мне этот мох, чтобы до меня лучше дошло, как я тут очутился. Я хотел выяснить, нельзя ли эту штуку заварить и хлебнуть, чтобы назад вернуться, но он объяснил, что в мире предков она действует просто как снотворное, а точка перехода лишь одна, в пещере Харутугшава, и основано возвращение на принципиально иных механизмах. Самое главное, я подметил, что сома рассыпана вокруг разбитых горшков в усыпальнице. Осталось доставить ее в очаг этим верзилам и дожидаться, пока подействует.

– А если оно подействует слишком поздно?

Саня закусил губу.

– Но в противном случае, сунься мы туда нахрапом, мы и ей не поможем, и сами станем трупами. По мне, так три покойника – хуже, чем один. Давай попробуем все же мой способ.

Довольно цинично, но глупо было отрицать, что он полностью прав.

Я рассмотрел состав измельченной сомы. Скорее всего, это была высушенная смесь мха, грибов и трав. И этот состав должен вывести из строя тех ужасных гигантов?

– Ты уверен, что подействует?

– Должно. Видишь ли, я просто не люблю насилия. Это ты при случае бряцаешь своими каменюками, а я предпочитаю работать головой.

Потом нам пришлось приложить титанические усилия, чтобы соорудить из лопухов кульки для сомы, найти длинный прочный прут и приспособить боеголовку к носителю. Для этой цели пришлось пожертвовать мой импровизированный бинт, которым я перевязывал лоб и висок. Узрев ранки, оставленные на моем челе зверюгой, Саня скривился и сокрушенно покачал головой.

Доставив приспособление на подготовительный плацдарм, мы слегка поспорили. Саня пытался всучить прут мне, доверяя опасную миссию пылкому влюбленному.

– Твоя скромность подкупает, – заметил я.

– Странно, а не ты ли пять минут назад намеревался искромсать мужичков своим каменным ножиком?

– Мало ли что я делаю, когда в опасности объект моей несчастной любви. Например, хлещу с тобой всякую гадость.

– Давай не будем об этом.

– Вот именно. Пусть решит жребий.

Я нашел камешек и, спрятав руки за спину, зажал его в одной из ладоней. Камешек достался Юдину, и ему ничего не оставалось, кроме как подчиниться и, затаившись у входа, ждать удобного момента.

Зверолюди доедали тушу. По рукам пошел бурдюк с пойлом. Кто-то задержал питье, чем вызвал неудовольствие соседа. Возникла небольшая ссора, и внимание похитителей моей девушки на время оказалось поглощено улаживанием конфликта.