Основной компонент - Александр Пономарев (2021)

Омерзительный поцелуй длился долго. Наконец Сванхильда оторвалась от любовника и с громким всхлипом сделала глубокий вдох. Козлоногий не стал ждать, когда она отдышится, и снова засунул язык в ее рот. Теперь он значительно увеличился в размерах и напоминал вздыбленное естество. На этот раз поцелуй сильно смахивал на оральный секс, причем язык так глубоко проникал в горло жены Валленштайна, что та хрипела, а на глазах у нее выступили слезы.

Ритуал подходил к логическому концу. Движения чудища ускорились, женщина тоже быстрее задвигала бедрами. Адепты уже не выкрикивали отдельные слова и фразы, а просто выли что-то однообразное.

Оргазм настиг любовников одновременно. Сванхильда забилась в конвульсиях и закричала. Мощные ягодицы чудовища напряглись, оно еще глубже вонзило живое копье в лоно жрицы, запрокинуло голову к потолку и ответило ей трубным ревом. В этот миг тучи над алтарем ускорили хоровод, образовав небольшой смерч, из которого вырвалась ослепительная молния и с оглушительным треском ударила в артефакт. Камень вспыхнул, как магний в лоточке фотографа, развалился на мелкие куски и вместе с чудовищем мгновенно исчез.

Святотатцы и Сванхильда без чувств повалились на пол. Немного погодя на левом запястье женщины появилось серебристое пятнышко, похожее на лужицу расплавленного металла. По сверкающей глади побежали волны, заставляя пятно расти в размерах. Вскоре оно полностью обхватило руку. После этого волны не исчезли, наоборот, они стали еще сильнее, и блестящая поверхность покрылась буграми, из которых проступили черепа: двенадцать маленьких и один крупный с «зонненрадом» посреди выпуклого лба.

«Вот он, мой обратный билет! Другого шанса не будет!» – подумал я, сделал шаг к неподвижным телам и замер от неожиданно громкого эха. Когда последний отзвук затерялся среди колонн, я продвинулся еще на пару шагов и снова застыл, как изваяние.

Эхо дразнилось, щекотало нервы, нагоняло дрожь, заставляя поверить, что я здесь не один, пока окончательно не растворилось в сгустившейся тьме. Мне казалось, за мной настороженно следят чьи-то глаза, чьи-то чуткие уши ловят каждый шорох и даже слышат торопливый стук моего сердца. Задержав дыхание, я внимательно вслушивался в тишину. Рогатый демон исчез, но мрак остался. Горящие чадным пламенем светильники лишь отогнали его от алтаря, не в силах полностью справиться с ним.

Наконец, я приблизился к обнаженной Сванхильде. На ее лице застыла маска недавно пережитого блаженства, а поза, в которой она лежала, была настолько бесстыдна, что я невольно прикрыл ладонью глаза. Скажу честно: я не ханжа, но подсматривать за спящими, особенно когда они без одежды, – не в моем стиле. Да и намного приятнее видеть женщину прикрытой невесомой полупрозрачной тканью, чтобы воображение дорисовало подробности, чем лицезреть ее в самом что ни на есть распутном виде.

Браслет тускло поблескивал на запястье Сванхильды, притягивая взгляд. Я осторожно прикоснулся к нему, хотел снять, как вдруг сзади раздался тихий шорох и быстрое цоканье когтей.

Я резко выпрямился и посмотрел назад. Узкий круг света от жертвенных светильников трепетал, как и сердце в моей груди. За ним шевелилась липкая тьма, то наползая, то отступая вновь, словно волны морского прибоя. Смахнув со лба холодный пот, я глубоко вдохнул и снова потянулся за украшением.

Шорох и цоканье повторились. На этот раз гораздо ближе и с разных сторон. В темноте раздалось свистящее шипение, как будто сотни змей сползлись в храм со всей округи. Волосы на голове встали дыбом, спину продрал мороз, по коже побежали мурашки. Губы непроизвольно зашевелились, произнося странные слова, пальцы левой руки сложились особенным образом, из горла вырвался лающий звук, и от меня во все стороны хлынула волна белого пламени.