Город (сборник) - Клиффорд Саймак

Однако нормальное человеческое общение неизбежно повлекло бы за собой слухи и риск огласки, а в таком деле огласка недопустима.

«Если живущие на Земле узнают, чем мы тут занимаемся… – Лодж немедленно поправил себя: – Вернее, чем мы тут пытаемся заниматься… поднимется такой шум, что проект могут попросту свернуть. Даже здесь, – размышлял он, – даже здесь у людей есть на этот счет страхи и сомнения. Человек должен ходить на двух ногах, иметь две руки, два глаза, два уха, один нос, один рот и волосы на положенных им местах. Он должен ходить – не прыгать, не ползать на четвереньках, не пресмыкаться, как рептилия. Они называют это извращением человеческой формы, надругательством над человеческим достоинством, шагом туда, куда Человек со всей свойственной ему наглостью никогда не должен ступать».

В дверь постучали. Лодж отвернулся от окна и крикнул:

– Войдите!

На пороге возникла доктор Сьюзен Лоуренс – коренастая флегматичная женщина с некрасивым угловатым лицом, на котором всегда читалось упрямство и целеустремленность. Она не сразу различила Лоджа в полумраке и застыла в дверях, вертя головой.

– Я здесь, Сью.

Сьюзен закрыла дверь, подошла к Лоджу и тоже стала смотреть в окно.

– С ним было все в полном порядке, Байярд, – произнесла она после долгого молчания. – Никаких патологий. И я не могу понять…

Она снова умолкла. Додж почти ощущал мрачную рациональность ее мыслей.

– Всегда тяжело, когда пациент умирает от болезни или травмы. С этим проще смириться, если была возможность как следует побороться за его жизнь. Но тут другой случай. Генри просто взял и умер. Он был мертв еще до того, как упал на стол.

– Вы его осмотрели?

– Через все анализаторы прогнала. Результатов три пленки. Потом еще изучу более тщательно. Но могу поклясться, ничего там нет. – Сью положила ладонь Лоджу на плечо и сжала пухлые пальцы. – Он не хотел жить. Боялся жить. Он считал, что близок к какому-то открытию, и оно его пугало.

– Надо выяснить, что это за открытие.

– Зачем? Чтобы потом склепать людей, которые смогут жить на не приспособленных для человеческой жизни планетах? Чтобы заключить человеческий рассудок и душу в тело монстра, который будет себя ненавидеть…

– Не будет монстр себя ненавидеть, – отмахнулся Лодж. – Вы мыслите антропоморфными категориями. Ни одно существо не считает свою форму уродливой, потому что эта форма – родная. Где доказательства, что человек двуногий более доволен собой, чем насекомое или жаба?

Сью не унималась.

– Зачем нам это? Обойдемся без таких планет. Пригодных для жизни уже больше, чем мы способны колонизировать. Известных планет земного типа нам хватит на века. Будет большой удачей, если в ближайшие пятьсот лет мы сможем хотя бы заселить их, не говоря уж о том, чтобы выстроить на них полноценные колонии.

– Нельзя рисковать, – отрезал Додж. – Мы должны закрепить позиции, пока есть такая возможность. Пока все человечество уютно помещалось на одной Земле, эти проблемы нас не заботили. Однако все изменилось. Мы вышли в космос. И где-то во вселенной существуют другие разумные виды. Наверняка должны быть. Рано или поздно мы с ними столкнемся. И к этому моменту мы должны быть сильны.

– Да, и чтобы закрепить эти сильные позиции, надо заселить колонии людьми-монстрами. Очень ловко, Байярд. Мы сотворим их тела по своему усмотрению – мышцы, нервы, суставы, органы коммуникации. Они смогут функционировать на планетах, где обычный человек не протянул бы и минуты. Мы, конечно, умные, мы хорошие ученые, но мы не сможем вдохнуть в этих чудовищ жизнь. Потому что жизнь – это нечто большее, нежели коллоидное соединение химических элементов. Она нечто большее, и создать ее нам не под силу.

– Мы попытаемся.